Суперцикл левиафана заканчивается

Исторические сдвиги в мировой политике происходят очень медленно. Однако это было не так, когда США впервые вышли на мировую арену.

Случилось это совершенно неожиданно в 1898 году — при вторжении на Кубу: Старая Европа наблюдала за происходившим с ощутимой тревогой… The Manchester Guardian в то время сообщала, что почти каждый американец принял этот новый экспансионистский дух времени. Немногие критики были «просто высмеяны за их старания». Газета Frankfurter Zeitung предупреждала о «катастрофических последствиях», но понимала, что американцы не послушаются.

В 1845 году неподписанная статья уже породила лозунг «Предначертанная судьба» (Manifest Destiny) — утверждение, что Америке суждено расширяться и занимать чужие земли. Шелдон Ричман в «Американской контрреволюции» писал, что это последнее видение явно имело в виду «Империю».

Этот идеал «Судьбы» ознаменовал поворотный момент от прежней динамики децентрализации и начало американского импульса к имперскому тотальному охвату, который пришел ему на смену (конечно, не все разделяли это — ранний консервативный дух США был берковским: то есть многие с подозрением относились к иностранным связям).

Сегодня картина отличается разительно. Сомнения и опасения повсюду; драйв и уверенность «Империи» угасли. США больше подражают истощенной Австро-Венгерской империи эпохи до Первой мировой войны, втягивая множество союзных наций в конфликт, который в то время превратился в Первую мировую войну. Теперь именно Западная Европа была втянута в еще одну европейскую войну — по умолчанию — из-за их союза/верности Вашингтону.

Тогда, как и сегодня, все государства катастрофически недооценивали продолжительность и остроту конфликта, неверно истолковывали характер и значение событий.

Сегодняшняя война (против России) представлена ​​на Западе в виде детско-морального примера (который, тем не менее, кажется, работает для анестезированной публики) — примера Второй мировой войны: Каждый соперник — это еще один Гитлер, любой рефлексивный комментарий — еще один пример его умиротворения в духе Невилла Чемберлена. Тиран жаждет европейской земли и господства, и единственный вопрос заключается в том, смогут ли добрые и справедливые набраться решимости победить это злое честолюбие.

Этот упрощенный мем явно предназначен для того, чтобы скрыть от электората значение лежащей в основе происходящего динамики: мало того, что крупный политический цикл находится в переходном периоде, но это происходит как раз в тот момент, когда западная гиперфинансированная «бизнес-модель» дает трещину. Проще говоря: запутывание нарратива («мы побеждаем») скрывает риски (как политические, так и экономические), серьезность которых западные лидеры, похоже, не могут (или не хотят) осознать.

США, как и довоенная Австро-Венгрия, медленно разваливаются. Это уже невозможно скрыть. Вашингтон теряет контроль над событиями и допускает стратегические ошибки. Однако определенный класс западной правящей элиты, кажется, застрял в прошлом. Интерпретация, которая рассматривает войну как восстановление здоровья государства: любой конфликт — мы против них, будь враг реальный или абстрактный (например, война с бедностью, наркотиками, вирусом и т. д.) — подпитывает централизацию и усиливает тотализирующего Левиафана. В самом деле, даже концептуализированная как внутренняя война «против врага внутри» также рассматривается как способ консолидация Левиафана.

Это урок, который, по утверждениям элиты, она извлекла из современного государства. Однако в каком-то смысле эта политика стала собственным пузырем абстрактных нарративов: централизующим, тотализирующим пузырем. Однако, пузырь начинает лопаться.

Западные правящие классы не понимают — то есть не хотят понимать — что они цепляются за «соломинку на ветру», который дует в другую сторону — примером может служить недавний Самаркандский саммит ШОС. Проще говоря: могущество Левиафана исчерпало себя. История движется в другом направлении, а западные лидеры делают вид, что этого не замечают.

Этот ключевой сдвиг был кратко резюмирован недавно министром иностранных дел Индии, когда к нему обратился европеец, требующий знать, поддерживает ли он Украину, то есть выдвинул тезис со стандартным западным двоичным кодом: мем «с нами или против нас». Индийский дипломат просто ответил, что европейцам давно пора перестать думать, что «их войны» — это войны всего мира. «У нас нет стороны: мы сами по себе», — ответил он.

Другими словами, западные «интересы» не обязательно «превращаются» в обязательные интересы незападного мира. Незападный мир — вот их собственная сторона. Эти государства настаивают на том, чтобы жить в рамках, основанных на их собственном прошлом историческом опыте; на создании политических структур, ориентированных на их собственную цивилизацию и их собственные интересы, и на экономиках, приспособленных к зернам их собственной социальной структуры.

В этом значение саммита «Самарканд: многополярность». Это опровергает западную презумпцию исключительного «права»: ожидание, что другие поставят свои интересы ниже интересов Запада. Прежде всего, это течение, подчеркивающее суверенитет и самоопределение.

Понятно, что такие настроения нельзя назвать антизападными. Тем не менее, бинарная предрасположенность на Западе настолько глубоко укоренилась, что мало кто ее «понимает» (а тем, кто понимает, это не нравится).

Это основной способ политического непонимания значения сегодняшнего европейского кризиса: длинный исторический цикл разворачивается от централизации обратно к децентрализации (государства обращаются «к самим себе»). С другой стороны, есть США — внутренне разделенные; охваченные кризисом; подающие признаки слабости; и, следовательно, атакующие всех вокруг, обнажая свои первоначальные экспансионистские корни.

Во-вторых, на Западе неправильно понимают природу войны, рассматривая ее исключительно через призму украинского конфликта. Последнее — лишь один небольшой эпизод в «долгой войне», которую ведут европейцы и англосаксы против России. Это само по себе вызвало пробуждение старых реваншистских призраков Европы — факт, который усугубляет напряженность и усложняет любое возможное разрешение кризиса.

Однако, одно вопиющее недоразумение и пренебрежение касается природы политики и той роли, которую играют ископаемые виды топлива. Энергия на самом деле лежит в основе происходящего. Как мог нынешний правящий класс в Вашингтоне «забыть», что западная реальная экономика представляет собой основанную на физике сетевую систему, питаемую энергией? Современность зависит от ископаемого топлива. Таким образом, плавный переход к «зеленой» энергии с течением времени также в значительной степени зависит от наличия в изобилии дешевого ископаемого топлива. Без надлежащих видов энергии рабочие места исчезают, а общее количество производимых товаров и услуг резко падает.

Тем не менее, западные лидеры утратили это базовое понимание. О чем они думали, выступая за то, чтобы Европа ввела санкции в отношении дешевой российской энергии и вместо этого положилась на дорогой американский СПГ? О восстановлении «основанной на правилах» гегемонии? О «европейских ценностях»? Было ли это в должной мере продумано?

И в очередном приступе безумия, связанного с энергетикой, администрация Байдена оттолкнула Саудовскую Аравию и производителей ОПЕК. ОПЕК — это картель, который пытается управлять производством и спросом, устанавливая цены на нефть. Команда Байдена забыла, что нефть и газ — на самом деле — суть геополитики? Цена, поток и маршрутизация энергии — это основная «валюта» глобальной политики.

Тем не менее, G7 решила лишить Саудовскую Аравию ее роли. Вместо этого она предложила создать «картель покупателей западных государств», который будет устанавливать цены на нефть, и (по предложению Марио Драги) распространить ценовой потолок и на газ. Проще говоря: это должно было нанести удар по «бизнес-модели» Саудовской Аравии и разрушить основную функцию ОПЕК, которая теперь укрепилась как ОПЕК+. Не удовлетворившись этим, администрация Байдена начала продавать один миллион баррелей в день из стратегических запасов, что еще больше подорвало саудовскую бизнес-модель, одновременно пытаясь снизить цены на нефть за счет манипулирования рынком.

Ожидалось ли, что Саудовская Аравия уступит с трудом завоеванную роль ОПЕК по ценообразованию в пользу G7? Почему? Оправдано ли это на том основании, что партии Байдена предстоят сложные промежуточные выборы в ноябре?

Это именно то, против чего выступали государства на саммите в Самарканде — западное чувство собственной исключительности. Наивно думать, что Мохаммад бин Салман должен был полагаться на предстоящие перспективы Байдена на выборах и улыбаться, когда его геополитический актив исчезает.

Напротив, такое поведение вызвало прямое неповиновение. Бывший посол Индии М. К. Бхадракумар пишет:

«… ОПЕК активно сопротивляется. Его решение сократить добычу нефти на 2 миллиона баррелей в день и удержать цену на нефть выше 90 долларов за баррель является насмешкой над решением G7 [ограничить цены]. По оценкам ОПЕК, возможности Вашингтона по противодействию ОПЕК+ ограничены. В отличие от прошлой энергетической истории, сегодня у США нет ни одного союзника внутри группы ОПЕК+. Из-за роста внутреннего спроса на нефть и газ вполне возможно, что американский экспорт обоих товаров может быть сокращен. Если это произойдет, больше всех пострадает Европа. В интервью FT на прошлой неделе премьер-министр Бельгии Александр Де Кроо предупредил, что по мере приближения зимы, если цены на энергоносители не будут снижены, "мы рискуем массовой деиндустриализацией европейского континента, и долгосрочные последствия этого могут быть очень серьезными". Он добавил эти пугающие слова: "Наше население получает совершенно безумные счета. В какой-то момент его терпение лопнет. Я понимаю, что люди возмущены. . . у людей нет средств платить". Де Кроо предупреждал о вероятности социальных волнений и политических беспорядков в европейских странах».

Это старый имперский «грех». Ожидание и настаивание на уважении, при одновременной демонстрации врожденной слабости. Вашингтон и его союзники пытаются навязать раболепие на всех фронтах. Тем не менее, воинственная риторика имеет неприятные последствия — государства постепенно избавляются от своего страха по отношению к Вашингтону.

Таким образом, угрозы США все больше вызывают не почтение, а неповиновение. Проблема в том, что паутина бинарных военных нарративов «мы и они» становится все более искусственной и неправдоподобной — и, следовательно, для Запада практически невозможно сохранять ее.

Эта глобальная тенденция к неповиновению может в конечном итоге оказаться переходным рубежом — намного превосходящим любой исход конфликта на Украине — к изменившемуся глобальному порядку. В частности, поскольку Байден выбрал деликатный момент, чтобы начать войну с производителями нефти. Итак, у нас есть три отдельных пузыря, которые, похоже, вот-вот лопнут одновременно, создав «неуправляемый» шторм, который может поглотить то, что осталось от западной «силы».

Суть в том, что политический суперцикл не только сменяется, но и лопаются пузыри на всех фронтах:

«Пузырь» войны на Украине сдувается по мере того, как США и Европа достигают дна «бочки запасов» вооружений; как финансовая подушка Киева и его силы иссякли от больших потерь. Киев и НАТО скорее столкнутся с пугающей перспективой крупного российского наступления, которое может произойти в ближайшее время — возможно, в начале ноября.

Второй лопнувший пузырь — это европейская «бизнес-модель». Большая часть промышленности ЕС сейчас просто неконкурентоспособна, «потеряв» дешевый российский газ и нефть. Проще говоря: стоимость энергии разоряет европейскую промышленность.

Третий — самый большой из всех: это пузырь «нулевая инфляция — нулевая процентная ставка/количественное смягчение», который начал лопаться. Он огромен. А со стратегической точки зрения Персидский залив представляет собой последний пул подлинной «ликвидности», который исторически был надежным покупателем и держателем казначейских облигаций США.

Что еще более важно, эта многолетняя гиперфинансиализация начала сходить на нет по мере роста процентных ставок. То, что мы видим в Великобритании, — всего лишь «вестник бури»: многие фонды снова имеют высокую долю заемных средств (как до 2008 года) и подвергаются воздействию деривативов, используя сложную математику, чтобы сделать вид, что доходность выше эталона может быть снова создана из воздуха без риска (как до 2008 года). Это всегда плохо кончается. Весь этот высокий риск, нехеджированное кредитное плечо в какой-то момент нужно будет свернуть.

И как раз в этот самый момент Байден решает начать конфликт с теми государствами-производителями энергии Персидского залива, которые практически полностью обеспечивают доверие к казначейским облигациям США. Вашингтон не демонстрирует явного осознания серьезности сложных событий и необходимости проявлять осторожность.