Как и зачем Запад трансформирует международные институты.
Российская военная операция на Украине, на фоне которой происходит серьезное обострение военно-политической обстановки в еще одном ключевом регионе планеты – вокруг Тайваня, укрепила необратимость нового биполярного раздела мира. В канун мартовских саммитов «Большой семерки», ЕС и НАТО это открыто признал президент США Джо Байден.
Выступая перед американскими бизнесменами, он впервые заговорил о том, что «недемократические» Россия и Китай не просто находятся в оппозиции США и коллективному Западу, но и вышли за рамки западного проекта даже «концептуально» [1]. То есть сформировали свой альтернативный проект, который противостоит проекту «нового миропорядка».
Этому есть и визуальное подтверждение. Последовательное нагнетание пандемической угрозы, осуществлявшееся в целях насаждения жесткой санитарной диктатуры, внезапно и очень быстро сменилось военной «картинкой», которая вызвала на Западе истерику. Нет сомнений, что превентивная военная операция России на Украине, поломав ближайшие планы Запада, нанесла серьезный удар и по западному проекту в целом.
Названная смена декораций наглядно демонстрирует действительное наличие в странах, противостоящих Западу, серьезной концептуальной базы, внешнего «контура власти», управляющего текущими событиями путем создания мизансцен, в которые помещаются субъекты публичной политики.
Ковид – западная мизансцена, а военная «картинка» - опрокинувшая пандемическую «заготовку», отечественная, конкурирующая разработка, и исход борьбы этих мизансцен, который явно не в пользу Запада, подтверждает остроту концептуального противоборства.
Информационный вой, поднятой американскими и европейскими политиками и СМИ вокруг военной операции, не позволяет западной общественности задуматься над очевидным противоречием. С одной стороны, США и ЕС обвиняют Москву во «вторжении» на Украину.
С другой стороны, все факты – от обнаруженных украинских документов с датой нападения на Донбасс и дальше на Россию, назначенной на 8 марта, до масштабной и постоянно расширяющейся военной помощи Запада киевскому режиму – говорят только об одном. Война Западу выгодна, Запад ее активно добивался, вынуждая своими действиями Россию ее начать.
Судя по заявлениям западных лидеров, например, главы дипломатии ЕС Жозепа Борреля, о необходимости победы на поле боя [2], Запад готов вести эту войну до последнего украинца. И не просто вести, а подвергать эскалации, имея в виду как объявленную готовность Польши включиться в конфликт с Россией [3], так и оговорки, сделанные Дж. Байденом во время визита в эту страну.
Во-первых, он заявил, что американские военные скоро увидят ситуацию на Украине «своими глазами», что засвечивает не декларируемые публично планы Пентагона. Во-вторых, серьезного отношения требует откровение Дж. Байдена, что США добиваются свержения в нашей стране законного президента и Верховного главнокомандующего Владимира Путина [4]. То есть рассчитывают повторить большую комбинацию, которую они провернули немногим более столетия назад, спровоцировав в России февральский переворот 1917 года, передавший страну под внешнее управление.
Несмотря на смену концептуальных мизансцен, отступать Запад не намерен. В условиях запланированной правящими кругами Запада рокировки мирового порядка удар ожидаемо наносится по всем основным столпам прежнего мироустройства.
Прежде всего, по ООН, которая, судя по всему, ставится перед выбором между самоуничтожением (о котором недавно уже обмолвился Владимир Зеленский [5]) и внутренней трансформацией под реставрацию однополярной модели. И эта тема имеет более глубокое концептуальное обоснование, раскрытое в докладе Национального совета США по разведке «Глобальные тенденции – 2040», вышедшего в ноябре 2021 года [6].
Учитывая, что именно вокруг ООН после распада СССР выстраивалась разветвленная система глобальных институтов, ее трансформация ожидаемо направлена против России и Китая; недавно пришедший к власти премьер-министр Японии Фумио Кисида уже успел открыто призвать к исключению России из Совета Безопасности ООН [7].
Очередь Китая, надо полагать, настанет тогда, когда Пекин, отказавшийся следовать в фарватере западной реакции на украинский кризис, окажется в центре аналогичного дальневосточного кризиса, связанного с Тайванем и его воссоединением с материковой Родиной.
ООН и окружающая ее мировая система
Тема ООН впервые появилась с созданием Объединенных Наций, которые оформились в январе 1942 года на основе подписанной в Вашингтоне Декларации двадцати шести государств [8], составивших фундамент Антигитлеровской коалиции. СССР участвовал в ней в статусе страны, присоединившейся в сентябре 1941 года к целям и принципам Атлантической хартии, подписанной в августе 1941 года главами США и Великобритании Ф. Рузвельтом и У. Черчиллем.
Вопрос о создании после войны «международной организации по поддержанию международного мира и безопасности» впервые прозвучал в конце октября 1943 года, по итогам московской конференции США, Великобритании, СССР и Китая. И был отражен в принятой на ней Декларации [9]. Затем он был положен в основу следующей Декларации трех держав – США, Великобритании и СССР, принятой Тегеранской конференцией союзников в конце ноября – начале декабря 1943 года [10].
Следует подчеркнуть, что в отличие от Запада, руководствовавшегося планом, устремленным далеко в будущее, Москва согласилась на создание ООН неохотно, уступая настойчивым пожеланиям союзников. Поэтому в то время, как США и Великобритания стремились придать ООН глобально-управленческие черты и функции некоего аналога «мирового правительства», СССР был озабочен минимизацией ущерба с ее стороны своему суверенитету.
Разногласиями и интригами Запада против Востока пронизана вся история ООН. Уже в Атлантической хартии, с которой она начиналась, содержались положения, неприемлемые для СССР и принятые под давлением войны и обстановки на фронтах. Одно из них – о восстановлении «самоуправления народов, лишенных этого насильственным путем» (впоследствии это положение стало основой антисоветского закона США о порабощенных народах); другое - о равном доступе к торговле и к мировым сырьевым источникам (продвигавшем идею глобального контроля над природными ресурсами).
По пути на Тегеранскую конференцию лидеры США и Британии сделали остановку в Каире, где приняли участие в другой конференции с участием китайского правителя Чан Кайши. Сторонами было условлено, что после войны гоминьдановский Китай войдет в западную сферу влияния и создаст напряженность на советской границе.
Эту опасную для СССР перспективу, связанную, как представляется, с планом операции «Немыслимое», опрокинула гражданская война в Китае 1945-1949 годов и приход к власти КПК. Однако пример показательный в том смысле, что в отличие от СССР, западные союзники старались диверсифицировать варианты исхода войны, организуя разнообразные антисоветские козни задолго до победы над фашистской Германией.
На этапе непосредственной подготовки к созданию ООН, которое состоялось в конце апреля 1945 года на международной конференции Объединенных наций в Сан-Франциско, между СССР и Западом возникла серьезная полемика по будущему Уставу организации. Пик разногласий проявил себя в начале осени 1944 года в ходе конференции в Думбартон-Оксе (США).
Вопреки СССР, США всячески стремились протащить в Устав будущей ООН ряд положений, утверждающих их мировое лидерство. Например, о превентивной, а не по факту, реакции на военные угрозы, легализации внешнего вмешательства во внутренние конфликты и расширении полномочий региональных организаций, в расчете на их создание под своей эгидой, ограничении суверенных прав в сфере обороны и безопасности в пользу коллективных и т.д.
Москва в противовес этому настояла и отстаивала право вето, предполагавшее принятие любых решений Советом Безопасности строго на основе консенсуса его постоянных членов. В СССР, недопонимая общий глобалистский замысел американских предложений, тем не менее, имели четкое представление о стремлении Запада использовать ООН против нашей страны.
Как и ожидалось советским руководством, с появлением «железного занавеса» деятельность ООН по сути оказалась парализованной; советское право вето не позволило США и их сателлитам реализовать первоначальный план превращения организации в инструмент глобальной власти. Совет Безопасности из органа, принимающего решения в интересах «мирового гегемона», превратился в недееспособную, тупиковую дискуссионную площадку, на которой блокировались любые попытки ущемления интересов СССР.
С того времени берет начало практика односторонних, в обход ООН, санкций Запада против СССР и других социалистических, а затем и иных стран, которая получила наиболее широкое развитие уже после разрушения Советского Союза. В настоящее время, помимо России, санкциями обложены Китай, КНДР, Сирия, Иран и ряд других стран, которым США и Запад предъявляют стандартные обвинения в «нарушении прав человека и принципов демократии».
Современный период деятельности ООН условно делится на два этапа. На первом из них, связанном с Римским клубом (1965-1991 гг.), формировалась «дорожная карта» будущих управляемых глобальных перемен. Анализ программных римских докладов, от «Пределов роста» (1972 г.) до «Первой глобальной революции» (1990 г.), позволяет отнести к основным пунктам поставленных целей следующие:
- разделение мира на десять регионов-зон в целях закрепления западного координирующего лидерства в системе международного разделения труда; последующее формирование на базе этих регионов трех «мировых блоков», отражением которого служит трехзвенная организация мировых элит со сквозным контролем англосаксонских элит («Chatham House», Совет по международным отношениям) над европейскими (Бильдербергский клуб) и азиатско-тихоокеанскими (Трехсторонняя комиссия или Трилатераль);
- внедрение в глобальную повестку планов остановки промышленного развития, а также контроля над народонаселением при помощи ограничения рождаемости (производство предлагалось заморозить уровнем 1975 г., а рождаемость – двумя детьми в семье);
- насаждение концепции глобального «коллективного суверенитета» взамен национально-государственных суверенитетов;
- продвижение интеграции мировых религий путем их синкретического соединения на основе догматики иудаизма и идей синтоизма;
- пересмотр политики в сфере образования и просвещения с постановкой в центр вместо общностей индивида, лишенного цивилизационной и национальной принадлежности, а также связанной с ними социализации;
- провозглашение перехода к «энергоэффективной», то есть энергодефицитной модели развития с пересмотром приоритетов в источниках энергогенерации в пользу «возобновляемых»;
- соединение в «новом миропорядке» принципов корпоративного монополизма, тоталитарного единомыслия и атомизации социума, замешанных на культах индивида и «гармонии с природой»;
- глобальное продвижение «цветных» политических технологий разрушения существующих государств под лозунгом «революции мировой солидарности».
В 1990 году данный круг задач был подкреплен оформлением подчиненности СССР в канун его распада, а также его последующих осколков к США, которая была прописана в Парижской хартии для новой Европы. В 2000 году появился еще один программный европейский документ – Хартия об основных правах ЕС, внедряющая принцип «демократического глобализма» как своеобразное ядро второго этапа (1992 г. – н.в.), связанного с реализацией «дорожной карты» Римского клуба.
У него имеется своя периодизация, которая включает подготовительный период (1992-2000 гг.), в ходе которого «дорожная карта» была внедрена в руководящие документы ООН, и период развернутого строительства на этой основе институтов «нового миропорядка» (2000 г. - н.в.).
На рубеже двух этапов на периферии ООН создаются совместные комиссии с Социнтерном, с помощью которых основные идеи Римского клуба соединяются с практикой политики социал-демократических и социалистических партий, которые занимают левый фланг двухпартийных систем, действуя в рамках общего с либералами «леволиберального» консенсуса.
В рамках деятельности этих комиссий появляются два программных доклада, которые оформляют римскую «дорожную карту» в конкретные стратегии. Первым докладом - «Наше общее будущее» (1987 г.), подготовленным Всемирной комиссией по окружающей среде и развитию (Гру Харлем Брутланд, экс-премьер Норвегии, вице-президент Социнтерна), внедряется концепция «устойчивого развития» и вводится соответствующий термин, составляющий сегодня идеологическую основу западного проекта.
Второй доклад – «Наше глобальное соседство» (1995 г.), представленный Комиссией по глобальному управлению и сотрудничеству (Ингвар Карлссон, экс-премьер Швеции, вице-президент Социнтерна), насаждает взгляд на человечество как на «глобальную общину». В связи с этим ставится вопрос об интернационализации пользования природными ресурсами с изъятием их из государственных юрисдикций и внедрением глобальных налогов в пользу ООН.
Авторы этого доклада, сначала распространенного, а затем изъятого в России из библиотек и розничной сети, продвигая глобализацию, ставят в повестку «приватизацию» государств корпоративными интересами, по сути, вслед за кланом Рокфеллеров, утверждая примат частной власти и корпоративной общественной организации.
Совокупность содержания этих двух докладов, переложенного на планы реформирования ООН и снятия табу, наложенного Уставом ООН на внешнее вмешательство во внутренние конфликты, зашифрованное термином «миростроительства» («Peacebuilding»), находит выражение в результирующем докладе «Более безопасный мир: наша общая ответственность» (2004 г.).
Разработанный Группой высокого уровня по угрозам, вызовам и переменам, созданной в 2002 году генеральным секретарем ООН, этот документ завершает процесс индоктринации повестки ООН «дорожной картой» Римского клуба. И ставит во главу угла глобальных процессов принцип регионализма, как раз и предполагающий закрепление раздела мира на десять регионов и три «мировых блока».
Ключевое положение этого доклада – два варианта реформирования ООН, пересматривающих принцип постоянного членства в Совете Безопасности по итогам Второй мировой войны и передающих его так называемым региональным группам. Делегирование России мандата постоянного члена Совбеза при таком подходе передается европейской группе, и отзыв этого мандата остается лишь вопросом времени, тем более что главными критериями такого членства провозглашались размер взносов в бюджет ООН и численность миротворческих воинских контингентов.
На перспективу в повестку дня ставится выбор между разделом России на две части – европейскую и азиатскую (проект «Европа от Атлантики до Урала») и ее включением целиком в Европу (проект «Европа от Атлантики до Владивостока»). Учреждение «миростроительства» сопровождалось созданием соответствующих институтов – Управления, Фонда, а также Комиссии по миростроительству (КМС), быстро превратившейся в инструмент разжигания и управляемого «урегулирования» конфликтов в странах третьего мира, а также, опосредованно, на постсоветском пространстве.
СПРАВКА:
В КМС имеется руководящий орган – Оргкомитет; в него входит 31 государство: постоянные члены Совета Безопасности ООН и подвергаемые ротации, остальные участники. Когда в составе Оргкомитета оказывались такие постсоветские республики, как Грузия, Украина, Казахстан, всякий раз в них или вокруг них происходила масштабная внутриполитическая дестабилизация или, как в Грузии, республика служила источником внешней агрессии.
Сегодня в ООН сформированы два основных «трека» - «устойчивое развитие» и «миростротельство». Первый «трек» сложился вокруг института Конференций ООН по окружающей среде и устойчивому развитию, берущего начало от второй конференции в Рио-де-Жанейро (1992 г.).
В структуру «трека» входят около десяти рамочных конвенций ООН, из которых особое значение имеет РКИК – рамочная конвенция об изменении климата. На уровне конференций по-прежнему признаются государственные суверенитеты над природными ресурсами. Однако РКИК, вопреки этим документам, содержит положение о приоритете в этом вопросе глобальных интересов над интересами национальных государств.
СПРАВКА:
Первая конференция по окружающей среде прошла в 1972 году в Стокгольме, и до распада СССР такие конференции больше не собирались.
С 2000 года существует второй «трек», собранный вокруг Всемирных саммитов по Целям развития. Принятые тогда же первые «Цели развития тысячелетия» (ЦРТ) в 2015 году, параллельно подписанию Парижского соглашения, были переоформлены в «Цели устойчивого развития» (ЦУР). Второе издание «Целей» представляет собой детализированный перечень мер по глобализации проблем народонаселения и унификации экономической и социальной политики государств в соответствии с постоянно ужесточающимися экологическими стандартами.
По сути, экология как одна из форм безопасности, в «Целях» подменяется «экологизмом» - агрессивной, наступательной идеологией, доминирующей и пронизывающей весь комплекс проблем безопасности с позиций приоритета глобальных и транснациональных интересов в рамках пропагандируемого так называемого «зеленого перехода».
Параллельно расширяется институт «миростроительных» операций ООН, ставящих целью внешнее вмешательство во внутренние конфликты. Наиболее активно он протекал в 1990-е годы в связи с созданием в структуре НАТО программы «Партнерство ради мира» (ПРМ), а также участия связки НАТО – ЕС в ряде крупных миротворческих операций, включая автономный край Косово, где действовали силы KFOR.
Однако в последнее время внедрение «миростроительства» тормозится серьезной активизацией Китая, предоставляющего в распоряжение ООН основные миротворческие контингенты и не готового следовать в фарватере западной политики.
Оба «трека» тесно взаимосвязаны и дополняют друг друга, выполняя функцию давления на суверенные государства в пользу передачи суверенитетов надгосударственным институтам в лице специализированных учреждений и программ ООН, которые рассматриваются прообразами глобальных министерств. Наиболее четко это видно на примере ВОЗ, а также МАГАТЭ.
Коллективный Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) ограничивает суверенитеты в сфере ядерных технологий; провозглашена подготовка к подписанию Глобального пандемического соглашения, которое таким же порядком передает ВОЗ государственные суверенитеты в сфере общественного здравоохранения [11]. В актуальной повестке находится глобальная монополизация практически всех основных сфер социально-экономической и политической жизни.
Таким образом, современная ООН выступает инструментом глобализации в интересах Запада, и в продвижении этой повестки она ограничена одним только правом вето незападных постоянных членов Совета Безопасности ООН – России и Китая.
Возвращаясь к упомянутому докладу «Более безопасный мир…», отметим, что реформирование Совбеза в нем ограничивалось временными рамками 2020 года, однако именно Москва и Пекин этому воспрепятствовали, в том числе с помощью ШОС. Осознав невозможность добиться реализации данного положения доклада в этих условиях, США, сохранив стратегию, изменили тактику (об этом ниже).
СПРАВКА:
В итоговые документы саммитов ШОС последнего десятилетия неизменно включался пункт о недопустимости поспешности в вопросах реформирования ООН и о необходимости в этой сфере осторожных, взвешенных действий. С вхождением в состав ШОС, прежние требования о включении в Совет Безопасности ООН в качестве постоянного члена фактически сняла Индия.
Иначе говоря, выступая краеугольным камнем современного миропорядка, ООН все менее отвечает своему предназначению мирового арбитра, превращаясь в инструмент политики Запада, направленный на подрыв международных позиций его оппонентов. Данная тенденция, которая ставит под вопрос будущее ООН, пока ограничивается и контролируется правом вето, поэтому Россия и Китай продолжают настаивать на сохранении за ООН роли «ядра» мировой политической системы.
Однако вокруг организации продолжаются разнообразные маневры, нацеленные на отмену или выхолащивание права вето тем или иным способом. В связи с военной операцией на Украине, США в одностороннем порядке аннулируют визы сотрудников российского постпредства в ООН, рассчитывая заблокировать его работу. Поднимается вопрос об исключении России из Совета Безопасности ООН и организации в целом.
В этих целях западной стороной используется неприкрытое давление на участников ООН, образующих так называемое проамериканское «агрессивно-послушное большинство», добиваясь с его помощью нужных результатов голосований в Генеральной Ассамблее.
Это наглядно подтвердили итоги обсуждения в ней ситуации на Украине, а также вопроса о приостановлении членства России в Совете по правам человека (СПЧ). И хотя резолюции Генассамблеи носят сугубо рекомендательный характер, с их помощью США и Запад стараются добиться изоляции нашей страны внутри международного сообщества.
Нет сомнений, что в случае, если США удастся спровоцировать военный конфликт в Тайваньском проливе, аналогичные действия Вашингтоном и его сателлитами будут предприняты и против КНР.
Реформа ООН и «саммит демократий»
Корни предложения о реформе ООН и Совета Безопасности находятся в изменении мирового баланса после распада СССР. До 1991 года вопросов об этом не поднималось, и за 45 послевоенных лет Совбез претерпел лишь одно изменение: в 1971 году мандат Китая, принадлежавший гоминьдановскому тайваньскому режиму, перешел к материковым властям КНР в Пекине.
Разрушение Советского Союза дало старт многим процессам, и вопрос о реформировании ООН был поднят в общем контексте «дорожной карты» Римского клуба, в рамках предложений «более адекватного» отражения не исторического, а текущего баланса сил и «вклада» в ООН различных стран. Именно это побудило обратиться к внедрению в структуру организации принципа регионализма.
Логика постановки данного вопроса заключалась в двух моментах. Во-первых, в разработке и апробации этого принципа на уровне упомянутой триады элитарных теневых концептуальных институтов («Chatham House» и СМО + Бильдерберг + Трилатераль).
И во-вторых, во внедрении регионального принципа в деятельность одного из главных органов ООН – Экономического и социального совета (ЭКОСОК), превращенного в его «пилотный» проект. Конечный смысл этого принципа состоит в том, чтобы тем или иным способом поставить Россию и Китай в зависимость от институтов глобализма.
СПРАВКА:
В структуру ЭКОСОК входят региональные экономические комиссии пяти регионов – Европейская экономическая комиссия (ЕЭК), Экономическая и социальная комиссия для Азии и Тихого океана (ЭСКАТО), Экономическая и социальная комиссия для Западной Азии (ЭСКЗА), Экономическая комиссия для Африки (ЭКА), Экономическая комиссия для Латинской Америки и Карибского бассейна (ЭКЛАК). Отсутствие в этом списке регионального представительства Северной Америки косвенно указывает на «вышестоящий», распорядительный или координирующий характер этого региона для остальных. Великобритания, как ближайший партнер США, после выхода из ЕС тоже находится вне охвата ЕЭК. Россия в этом списке также отсутствует, но по другим причинам. Как уже отмечалось, глобалисты, контролирующие ООН, не пришли к окончательному решению о будущем нашей страны; в качестве паллиатива с 2012 года в рамках ЕАЭС функционирует Евразийская экономическая комиссия (ЕАЭК), но она не входит в ЭКОСОК и не имеет отношения к структуре ООН.
Одновременно с внедрением регионализма, с распадом СССР стал рассматриваться вопрос поэтапной ликвидации права вето, что устранило бы последние препятствия на пути превращения ООН в «карманный» инструмент США и Запада. Во-первых, была вброшена и стала активно обсуждаться тема расширения постоянного членства в Совете Безопасности ООН, подкрепляемая популистской апелляцией к амбициям ряда развивающихся стран, прежде всего Индии и Бразилии. Между тем, первоочередными кандидатами на получение постоянного членства рассматривались Германия и Япония.
Этот символический шаг должен был «подвести черту» под «наследием» Второй мировой войны и превратить ООН в «современную» организацию, объединенную вокруг не военной победы, а «общечеловеческих», то есть западных ценностей и продиктованных ими элитарных принципов новой глобальной организации.
Именно реформирование Совета Безопасности рассматривалось в качестве рекомендации в упоминавшемся докладе «Более безопасный мир…», разработанном, как помним, по инициативе генсека ООН. Однако солидарное сопротивление этим планам со стороны России и Китая делает их реализацию откровенной маловероятной.
Во-вторых, одновременно с реформой Совбеза, ставится и более широкий вопрос о реформировании ООН в целом. В этом варианте авторы проекта склоняются к явочной ликвидации права вето путем учреждения в структуре организации нового органа, параллельного Совбезу.
Новому «совету» предлагается передать основную текущую деятельность, оставив «старый» Совбез на вторых ролях, с сугубо представительскими функциями, в рамках которых право вето нивелируется по факту отсутствия возможностей и сфер его применения.
Первая попытка двинуться этим путем была предпринята еще в 1995 году авторами упоминавшегося доклада «Наше глобальное соседство» (Комиссии по глобальному управлению и сотрудничеству И. Карлссона). Параллельно Совбезу предлагалось создать некий Совет экономической безопасности (СЭБ) количеством членов не более 23-х, подобранных в соответствии с вкладом в финансирование и миротворчество ООН.
В докладе создание СЭБ (паллиативом которому рассматривалось преобразование в СЭБ действующего Совета Безопасности) тесно увязывалось с «устойчивым развитием». В частности, воспроизводилась основополагающая формула «экологического императива» в виде увязки экологии с социально-экономической сферой в «широком» прочтении безопасности [12]. Соответствующим образом подчеркивалась привязка проекта СЭБ к регионализму как инструменту взаимосвязи между «основными экономическими зонами» [13].
Важно, что прерогативы СЭБ предлагалось вывести за пределы ООН. И замкнуть его на «Большую семерку» как одновременное публичное представительство коллективного Запада и непубличное – Трехсторонней комиссии [14]. Транзитом на пути к СЭБ рассматривалось расширение представительства и адаптация к регионализму структуры Комиссии ООН по устойчивому развитию (активное функционирование завершила в 2011 г.; с тех пор не проведено ни одной сессии).
Неудача проекта СЭБ побудила Запад к диверсификации усилий по строительству институтов «нового миропорядка». В рамках ООН упор был перенесен на реформирование Совета Безопасности (упомянутый доклад «Более безопасный мир…»); за ее пределами был развернут поэтапный проект, объединявший масштабную интеграцию Запада с коренной перестройкой мировой финансово-экономической архитектуры.
Основными элементами этого проекта, развивавшегося в рамках так называемых Техасских соглашений (2005 г.) между США, Канадой и Мексикой, можно считать:
- объединение этих стран в «Северо-Американский союз» (NAU – North-American Union) с переходом от национальных валют к новой валюте «амеро» (планировалось к 2010 г.); иначе говоря, неотъемлемой частью проекта являлся долларовый дефолт;
- подключение к этим процессам европейского сектора Запада с созданием к 2015 году Трансатлантического союза (TAU – Transatlantic Union) с еще одной общей валютой (предположительно, фунтом стерлингов);
- промежуточный транзит от NAU к TAU через альянс южно-азиатского треугольника зоны «Большого залива» (Гуанчжоу – Гонконг – Макао), Сингапура и Австралии. Под это, по-видимому, был заготовлен проект отделения от КНР южной части страны в границах как минимум наиболее развитой провинции Гуандун (эквивалентом этого проекта служила «пилотная» программа «Южный Китай» Фонда братьев Рокфеллеров, просуществовавшая до 2015 г.).
Своеобразным сигналом к активным действиям, по-видимому, должен был послужить рукотворный кризис 2008-2009 годов. Имеется достаточно оснований полагать, что целью финансово-экономического обвала ставился глобальный дефолт с началом приведенного глобального переформатирования, который, однако, был успешно профилактирован совместными действиями России и Китая.
В результате архитекторы проекта оказались перед перспективой неконтролируемого развития событий и предпочли его свернуть, заменив эскалацию кризиса его погашением с помощью масштабной эмиссии в рамках соответствующих QE-программ Банка Англии, ФРС и ЕЦБ. Данные события сопровождались:
- выведением на уровень глав государств и правительств «Группы двадцати» - заготовки, предусмотрительно созданной еще в 1999 году в формате глав центральных банков и министров финансов;
- появлением на ее основе, в увязке с Банком международных расчетов (БМР), Совета по финансовой стабильности (СФС), в задачу которого входила подготовка списков глобальных банков-реципиентов вливаний по программам QE;
- чередой судебных процессов вокруг ряда глобальных банков в США, Великобритании и континентальной Европе;
- переформатированием процессов глобальной интеграции от провалившихся Техасских соглашений к формированию Трансатлантического и Транстихоокеанского торговых и инвестиционных партнерств, по сути закрытых впоследствии президентом США Дональдом Трампом.
Неудача второго, после СЭБ, проекта глобальной трансформации в интересах «нового миропорядка» породила в США внутренний кризис, связанный как раз с президентством Д. Трампа. После его преодоления с помощью государственного переворота, осуществленного в конце 2020 – начале 2021 годов истеблишментом Демократической партии, и прихода к власти Дж. Байдена, элиты «глубинного государства», отдавая отчет в концептуальном характере противоречий с укрепляющимся российско-китайским альянсом, вернулись к идее трансформации ООН.
Одновременно разрабатываются два проекта. Один из них связан с так называемым «саммитом демократий», первая сессия которого в декабре 2021 года прошла под председательством Дж. Байдена в удаленном формате. Другой проект предполагает внедрение в структуру ООН «нового СЭБ» - Совета по безопасности человека (СБЧ), создание которого в конце прошлого года анонсировано упоминавшимся докладом Национального совета США по разведке (НСР) «Глобальные тенденции – 2040».
Обращает внимание, что в отличие от проекта СЭБ, проект СБЧ обнародован по линии не ООН, а американской разведывательного сообщества, что выглядит симптоматичным. Конкретные параметры СБЧ в докладе НСР не указываются, но существует большая вероятность повторения «хорошо забытого» варианта СЭБ с передачей новому «совету» реальных полномочий за счет Совета Безопасности.
Нельзя исключить и того, что в планах присутствует комбинированный вариант: в случае успеха проекта СБЧ в его контекст постараются упаковать участников «саммита демократий», вторая сессия которого в 2022 году, уже в очном формате, обещана на декабрьской сессии.
Показательно: расширить представительство в «саммите демократий» стараются путем сбора заявок от новых потенциальных участников, прием которых обусловливается приложением программ «демократизации» этих стран с целью встраивания в глобальный фарватер Вашингтона.
У «саммита демократий» имеется предыстория, важная изначальным философским и политическим замыслом. Идея принадлежит Энн-Мари Слотер, политологу и политику от Демократической партии, которая выдвинула ее в конце прошлого столетия в ряде публичных выступлений и статей, а в 2004 году оформила в двух монографиях.
В ее прочтении «глобальный альянс» или «лига» стран, являющихся «приверженцами демократии» (Pax Americana), должны были сначала дополнить, а затем заменить собой ООН [15]. Идею подхватила госсекретарь Мадлен Олбрайт. Под ее патронатом даже прошла учредительная конференция «альянса демократий», однако на том этапе этим все и ограничилось.
В 2008 году, в ходе президентской кампании, разработки Э.-М. Слотер были перехвачены «бесноватым» республиканским сенатором Джоном Маккейном, предложившим «немедленно» заменить ООН «Лигой демократий» [16]. Однако Дж. Маккейн проиграл выборы Бараку Обаме, который обозначил приоритетом распространение «цветных революций».
В 2016 году, под избирательную кампанию Хиллари Клинтон, Э.-М. Слотер выпустила еще одну монографию, соединявшую план подмены ООН «демократическим альянсом» с идеями глобальной гегемонии на «великой шахматной доске» Збигнева Бжезинского.
Приход в Белый дом Д. Трампа затормозил проект на четыре года. Пункт о созыве «саммита демократий» был включен в предвыборную платформу Дж. Байдена, который после победы приступил к его реализации. Символическим жестом в этом смысле стало подписание Дж. Байденом и британским премьером Борисом Джонсоном в июне 2021
года «Новой Атлантической хартии», которая была объявлена преемственной к Атлантической хартии 1941 года [17]. Иначе говоря, лидеры англосаксонского Запада тем самым объявили о планах пересмотра существующего миропорядка, направленных против России и Китая, а также призвали другие страны, как и 80 лет назад, присоединиться к новой «хартии». То есть «сделать выбор», которого Вашингтон и Лондон сегодня требуют от всех в связи с ситуацией на Украине.
В настоящее время сроки проведения второй, очной сессии саммита не определены, и разговоры об этом на фоне российской военной операции на Украине стихли. Возможно, причиной заминки являются определенные сложности с радикальным наращиванием количества участников. В первом саммите приняли участие немногим более половины государств мира; данные о заявках новых потенциальных членов в информационном поле отсутствуют, и это может говорить о том, что процесс буксует.
Представляется, что в случае, если США удастся довести количество участников хотя бы до 70-75% от списочного состава ООН, вторая сессия «саммита демократий» состоится. Не исключено, что она возьмет курс на последующую замену ООН этим объединением. Технически это может быть осуществлено сочетанием визовых запретов на деятельность неугодных Вашингтону стран в ООН и собственным – его и сателлитов – выходом из организации.
При этом, безусловно, не может не рассматриваться вопрос о «приватизации» США материальных активов и организационной структуры ООН, в особенности таких ее главных органов, как Секретариат, Генеральная Ассамблея, ЭКОСОК, Международный суд.
Другой вариант, который скорее всего будет пущен в ход при дефиците участников второй сессии «саммита демократий», - отказ, временный или постоянный, от самостоятельности этой организации вкупе с сохранением ООН, но с попыткой внедрить группу основных, прежде всего западных участников «саммита», а также лояльных им представителей развивающегося мира, в новый Совет ООН по безопасности человека с фактическим обнулением полномочий нынешнего Совета Безопасности.
Упомянутое отсутствие сведений о динамике потенциального участия во второй сессии «саммита демократий» существенно снижает достоверность анализа о возможных вариантах последующего развития ситуации.
«Четыре всадника апокалипсиса»
Борьба западной и российской проектных мизансцен – военная операция на Украине против темы ковида и вакцин – примечательна тем, что западный проект был «срезан» в начальной стадии осуществления целой цепочки шагов по насаждению «нового миропорядка».
Проектные действия набрали высокую инерцию, охватили весь мир; проектные центры приготовились развить этот успех, для чего принялись обнародовать дальнейшие перспективы, в частности, тему продовольственного кризиса. И все это, получив «пробоину», в одночасье не просто сворачивается под воздействием украинского вопроса, но и откатывается назад от ряда глобальных договоренностей, достигнутых в рамках западной мизансцены. В частности, в условиях сворачивания эпидемической темы неочевидными становятся перспективы намеченного к подписанию Глобального пандемического соглашения.
Масштабы развернувшейся проектной борьбы, заложницей которой становится судьба ООН, побуждают вернуться к проекту «великой перезагрузки», обнародованному Клаусом Швабом летом 2020 года в увязке с «четвертой промышленной революцией» [18]. Очевидно, что глава Всемирного экономического форума (ВЭФ) – не настоящий автор этого проекта. Он лишь его «говорящая голова», выступающая в интересах высших кругов транснационального «глубинного» истеблишмента.
Данные разработки, требующие радикального сокращения численности населения планеты и фактической ликвидации промышленности, представляют конечную цель «дорожной карты» Римского клуба. Они базируются на фундаменте человеконенавистнических взглядов, уходящих корнями в расовые теории и колониальную практику британских элит, тесно связанных с евгеникой (Фрэнсис Гальтон) и теорией народонаселения (Томас Мальтус) и унаследованы фашизмом и нацизмом.
При этом доминирующий в фашизме корпоративный аспект, утверждающий частную модель власти, в рамках «великой перезагрузки» дополняется нацистской «избранностью», основанной на сегрегации человечества на «высших» и «низших». В оптике нацизма речь идет об «арийской» и «гондванической» расах. В программном докладе Трехсторонней комиссии «Кризис демократии» (1975 г.) приход «нового» фашизма прогнозировался автором европейского раздела Мишелем Круазье [19].
Современные последователи делают особый акцент на противопоставлении теорий «креативного» класса (Ричард Флорида) и «прекариата» - совокупности деклассированных, маргинальных элементов – цветных, «зеленых», ЛГБТ и т.д., которые помещаются на место промышленного пролетариата (Гай Стэндинг). Поддерживаются эти взгляды и российскими либералами [20].
Философский смысл данного типа сегрегации исчерпывающе раскрывается Жаком Аттали, теоретиком глобализма, советником трех президентов Франции, экс-главой ЕБРР, учителем нынешнего президента Эммануэля Макрона. В своих трудах он предсказывает становление мира «новых кочевников», людей без семьи и родины, делающих бизнес там, где больше свободы и ниже налоги.
Глобализация, по Ж. Аттали, – это власть новой «кочевой» элиты, «граждан мира», не привязанных ни к одной стране. Разделение на бедных, которые живут традиционной жизнью, и богатых «кочевников» им ожидается в масштабах уже не отдельных стран, а всего человечества [21].
Отметим, что вместе с К. Швабом в презентации «великой перезагрузки» участвовал наследник британского престола принц Чарльз, известный приверженностью «зеленой» деиндустриализации. Поддержку этому проекту солидарно высказали генеральный секретарь ООН А. Гуттереш и директор-распорядитель МВФ Кристалина Георгиева.
В последнее время активной пропагандой «великой перезагрузки» в совокупности с уничтожающей критикой российской военной операции, ее сторонников в других странах, занимаются министр финансов США Джанет Йеллен, тесно связанная как экс-председатель Совета управляющих ФРС с «глубинными» элитами. Налицо таким образом альянс руководства ООН с продвигающими «великую перезагрузку» олигархическими кругами, тесно связанными в свою очередь с глобальным нацизмом, влившимся в структуру коллективного Запада после Второй мировой войны.
Сравнительный анализ основных планов «великой перезагрузки» с проектом «трансформации ООН», занимающим центральное место в упомянутом докладе Национального совета США по разведке, позволяет выявить четыре основных направления, которые продвигаются в приоритетном порядке.
Отметим также, что эти направления нередко преподносятся общественности в аллегорическом образе «четырех всадников апокалипсиса»; библейский сюжет в данном случае используется намеренно, для того, чтобы загримировать реализацию «дорожной карты» под Божий Промысел, парализовав таким образом общественную волю к сопротивлению.
Первым «всадником апокалипсиса» указанные источники именуют пандемию ковида, связанную с насаждением принудительной вакцинации. Конечной целью, как уже отмечалось, выступает повсеместное установление жесткой санитарной диктатуры, стандарты которой задаются на глобальном уровне.
Так, проект упомянутого Глобального пандемического соглашения требует передачи управления до этого суверенными системами общественного здравоохранения в руки ВОЗ; в декабре 2021 года этого прямо потребовал экс-президент и экс-премьер России Дмитрий Медведев [22].
Между тем, обращает внимание тесная и, видимо, неслучайная корреляция поддержки этого «ковидобесия» в нашей стране с протестным оппонированием военной операции на Украине. По социологическим данным, около 20% противников операции сталкиваются с 80% ее сторонников, одновременно выступающими против локдаунов и принудительной вакцинации.
Второй «всадник апокалипсиса», тесно связанный с мизансценой ковида – создание «цифрового концлагеря»; главная унифицирующая роль системы тотального контроля основывается на искусственном интеллекте «больших данных». А также на его применении для всеобщего внедрения QR-кодов и санитарных (прививочных) паспортов, систем распознавания лиц, социального рейтингования и т.д.
Отметим, что императив сокращения численности населения придает этим инновациям особенно зловещий оттенок. Третьим «всадником апокалипсиса» объявляется «зеленый переход» - вся совокупность аспектов, связанных с «устойчивым развитием». Причем, делается это в условиях научной недоказанности влияния антропогенного фактора на климатические процессы, а также несмотря на очевидные крупные издержки отказа от традиционного энергопроизводства в отдельных странах и во всем мире.
Если говорить о России, то внешние и внутренние сторонники «зеленого перехода» откровенно шантажируют российскую экономику введением в ЕС углеродного налога на импортную продукцию [23]. Между тем, развитие кризиса в отношениях России и ЕС демонстрирует, что решение этой проблемы отыскивается в плоскости радикального сокращения взаимодействия в энергетике. Что к тому же оказывает благотворное воздействие на процесс импортозамещения, обеспечивая самодостаточность отечественной экономики.
Наконец, под «четвертым всадником апокалипсиса» подразумевается углубляющийся продовольственный кризис, проявляющий себя повсеместным дефицитом и ростом цен на продукты питания. Глобальные СМИ полны предупреждений о том, что дефицит продовольствия ожидается наиболее существенным в развивающихся странах, прежде всего в Африке, где он угрожает голодом.
Ответственность за ухудшение ситуации пытаются переложить с организаторов эпидемии и локдаунов, нарушивших логистические цепочки поставок, на Россию, возложив на нее «вину» за срыв зернового экспорта и рост мировых цен. Мы уже неоднократно слышали аргумент о решающей роли России и Украины в поддержании баланса на мировых рынках зерна.
С учетом тональности заявлений на этот счет президента США Дж. Байдена и генсека ООН А. Гуттереша, очень похоже, что вслед за Глобальным пандемическим соглашением миру будет предложено и такое же продовольственное соглашение под эгидой входящей в структуру ООН Всемирной продовольственной организации (ФАО).
Неонацистские корни проекта «великой перезагрузки» указывают на исключительную важность такой цели российской военной операции на Украине, как денацификация. Учитывая, что по признанию главы МИД России Сергея Лаврова, речь в ней идет о завершении американской и западной гегемонии [24], то есть на Украине происходит столкновение России с США и НАТО, налицо теснейшее переплетение современного Запада и его политики с нацизмом. Организационную форму этого переплетения раскрывает создание в рамках «великой перезагрузки» так называемого Совета по инклюзивному капитализму при Ватикане [25].
Этот институт, представленный его создателями – римским папой Франциском, принадлежащим к ордену иезуитов, и Линн де Ротшильд – супругой экс-предводителя британской ветви этой олигархической династии, по сути является унией основных концептуальных центров европейского Запада. Финансово-экономический центр, отражающий интересы олигархии, переплетенной своими связями и интересами с помощью банковских сетей, получает в ватиканском Совете квазидуховную подпитку Святого престола, который в рамках экуменического курса провозглашает постхристианский разворот к метафизике денег.
По сути, коллективный Запад находится в стадии формирования «четвертого рейха», объединяясь в нем против России, а также Китая на оккультной, сатанинской платформе расчеловечивания и завершения таким образом истории и Божественного проекта «Человек».
Выводы
Первое. Мир переживает перемены библейского масштаба. Российская военная операция на Украине – это проекция прямого столкновения субъектов главного противоречия современности – национальных государств и глобализма. Разразившийся глобальный кризис охватывает все стороны социально-экономической и политической жизни, в том числе систему международных институтов; возможности компромисса в ней исчерпаны.
Именно это обстоятельство предопределяет локальный кризис ООН, служащей со времен распада СССР инструментом насаждения глобализации, которая сегодня обращается вспять и оборачивается деглобализацией. Аналогичный кризис развивается и в обозримом будущем скорее всего разразится и в АТР, где США и Запад пытаются воспрепятствовать воссоединению Тайваня с материковым Китаем.
Глобалистский проект, осуществляемый на основе концепта «великой перезагрузки», имеет отчетливые нацистские корни и наделен преемственностью по отношению ко всей колониальной политике Запада и окормляющей ее постхристианской метафизике денег, продвигаемой альянсом олигархии с правящими в Ватикане иезуитами.
Второе. Стремясь к тотальной мировой гегемонии, Запад добивается необратимости реализации внедренной в ООН «дорожной карты» Римского клуба. Вето постоянных членов Совета Безопасности - России и Китая – вызывает к жизни различные проекты реформирования ООН. В недавнем прошлом и в настоящих условиях Западом рассматриваются три варианта.
Первый связан с созданием в структуре ООН нового органа, без права вето с передачей ему основных полномочий Совбеза; второй вариант предполагает переформатирование последнего в соответствии с принципом регионализма, с последующим расширением состава участников и размыванием права вето.
В рамках третьего варианта, наиболее радикального, выходящего за рамки сохранения ООН, рассматривается поэтапная дискредитация этой организации под предлогом принципиальной невозможности взаимодействия «демократических» государств с «авторитарными». За этим следуют ее раскол и фактическая ликвидация путем перехода группы вассалов США и Запада на другую, вновь создаваемую международную площадку.
Россия и Китай противодействуют этим тенденциям, стараясь сохранить ООН в качестве «ядра» современной мировой системы. Однако потенциал этого противодействия не бесконечен. Навязать свою позицию в условиях односторонних действий западной стороны Москва и Пекин не могут. Кроме того понятно, что с одной стороны разрушение ООН привело бы к уничтожению всей системы международного права, которую Запад стремится заменить «миром на (американских) правилах».
Однако, с другой стороны, тем самым обнуляется целая совокупность обязательств, принятых на себя Россией в постсоветский период и грубым образом попирающих наш суверенитет. При этом полемика вокруг международно-правовых проблем продолжится, ибо США и Запад никогда не признают никакой иной экстерриториальности, кроме собственной.
Третье. Стремление разрушить сохраняющийся в ООН баланс интересов побуждает США и Запад к активизации усилий по формированию параллельных глобальных институтов, центральное место среди которых отводится «саммиту демократий». Проект создания этого института как альтернативной ООН площадки для объединения однозначных сторонников США последовательно продвигается с конца XX столетия.
Проведенная в декабре 2021 года по инициативе Дж. Байдена первая сессия «саммита демократий» поставила целью расширение круга участников и подготовку второй сессии, на которой предполагается обнародование проектов и принятие неких концептуальных документов, которые связаны с его целями и задачами.
Противодействуя этим планам и протестуя против искусственной сегрегации государств, Россия и Китай ведут с Западом напряженную дискуссию, в которой доказывают цивилизационное, а не универсально-западное прочтение категорий демократии и прав человека, а также необоснованность, ущербность и опасность для мировой системы их монополизации Вашингтоном. Однако перспективы исхода этой дискуссии выглядят неопределенными.
Четвертое. При умеренном сценарии, если ООН сохранится, со стороны Запада продолжатся попытки изменить практику применения права вето, связанные с реформированием Совета Безопасности или созданием внутри организации параллельных органов.
В случае, если ситуация вокруг ООН начнет развиваться по наиболее радикальному деструктивному сценарию, предполагающему обособление «саммита демократий» от ООН в отдельную международную организацию, у Москвы и Пекина не останется иного выбора, кроме развития существующих и создания собственных новых международных институтов. Со временем перед нашими странами скорее всего встанет вопрос об их сведении в самостоятельную, независимую от Запада международно-политическую систему.
В этом случае ожидается глобальное противостояние, возможно длительное, существенно превышающее по интенсивности первую Холодную войну между СССР и США во второй половине XX века.
Свежие комментарии