10 ноября 2022 г. Европейская комиссия обнародовала новый план действий "Военная мобильность 2.0". Параллельно вышла стратегия "ЕС по киберобороне"
Официально обозначено, что эти документы направлены на то, "чтобы справиться с ухудшением обстановки в области безопасности после агрессии России против Украины и повысить способность ЕС защищать своих граждан и инфраструктуру".
По словам исполнительного вице-президента Европейской Комисии Маргрит Вестагер, "сегодня не существует обороны ЕС без киберобороны". Поэтому обе стратегии взаимосвязаны и взаимодополняемы.
В общем, План действий по военной мобильности должен помочь европейским вооруженным силам лучше, быстрее и в достаточном масштабе реагировать на кризисы, возникающие на внешних границах ЕС и за его пределами. Это должно укрепить способности ЕС оказывать поддержку государствам-членам и партнерам в том, что касается транспортировки войск и их оборудования. Также это направлено на укрепление сотрудничества с НАТО и будет способствовать установлению связей и диалогу с ключевыми партнерами. В контексте нынешней позиции ЕС по отношению к Украине, а также усиления восточного фланга НАТО, данная инициатива означает курс на дальнейшую конфронтацию с Россией, а также втягивание в орбиту влияния Брюсселя государства, которые пока не входят ни в ЕС, ни в НАТО.
Основываясь на достижениях первого плана действий, запущенного в 2018 году, новая военная мобильность охватывает период 2022-2026 годов и включает:
- Выявление возможных пробелов в инфраструктуре, информирование о будущих действиях по определению приоритетов улучшений и интеграции требований к цепочке поставок топлива для поддержки крупномасштабных перемещений вооруженных сил в короткие сроки;
- Цифровизацию административных процессов, связанных с таможней, логистикой и системами военной мобильности;
- Меры по защите транспортной инфраструктуры от кибератак и других гибридных угроз;
- Содействие доступу к стратегическим средствам доставки грузов и максимизация синергии с гражданским сектором для повышения мобильности вооруженных сил, особенно по воздуху и морю;
- Повышение энергоэффективности и устойчивости транспортных систем к изменению климата;
- Укрепление сотрудничества с НАТО и ключевыми стратегическими партнерами, такими как США, Канада и Норвегия, при одновременном содействии взаимодействию и диалогу с региональными партнерами и странами расширения, такими как Украина, Молдова и Западные Балканы.
План предлагает дальнейшие действия для обеспечения быстрого, эффективного и беспрепятственного перемещения потенциально крупномасштабных сил, включая военный персонал и их оборудование, как в контексте Общей политики ЕС в области безопасности и обороны, так и для национальной и многонациональной деятельности, особенно в рамках НАТО.
Стратегический подход этого плана действий сосредоточен на необходимости развития хорошо связанной сети военной мобильности, состоящей из:
- мультимодальных транспортных коридоров, включая автомобильные, железные дороги, воздушные маршруты и внутренние водные
пути с транспортной инфраструктурой двойного назначения, способной обслуживать военные перевозки;
- транспортных узлов и логистических центров, которые обеспечивают необходимую поддержку принимающей и транзитной стран
для содействия развертыванию войск и материальных средств;
- гармонизированных правил, подзаконных актов, процедур и цифровых административных механизмов;
- повышения устойчивости, жизнестойкости и готовности гражданских и военных транспортных и материально-технических возможностей.
Таким образом, это потребует значительных ресурсов для переорганизации логистических маршрутов и узлов в ЕС, а также корректировки законодательств под военные нужды. Фактически, это милитаризация внутренней политики, как самого ЕС, так и каждого отдельного члена сообщества. Предполагается, что все это будет реализовываться в рамках PESCO (Постоянное структурированное сотрудничество), а также при тесной координации с НАТО. Инфраструктура будет обновляться через пересмотр инициативы Трансевропейского транспорта. Также будет оптимизироваться процедура передвижения через границы внутри ЕС. Параллельно с этим будут проводиться крупномасштабные учения, включая многонациональные маневры в рамках НАТО.
В части кибербезопасности планируется уделить особое внимание гражданскому транспортному сектору и его вспомогательным системам, включая системы управления движением (воздушные, железнодорожные, морские перевозки), системы управления контейнерными терминалами, системы управления шлюзами, мостами, туннелями и т.д. Предполагается оперативно внедрить недавно принятую обновленную Директиву о сетевой и информационной безопасности (NIS2) в транспортном секторе. Также планируется наладить обмен необходимой информацией для обеспечения максимально полной осведомленности о ситуации среди военного и гражданского транспортных секторов. Это будет осуществлять Европейская сеть организации по связям с киберкризисами (EU – CyCLONe). Также говорится о важности использования космических возможностей ЕС для этой цели.
В общих чертах заметна тенденция усилить евроатлантическую взаимозависимость, поскольку, помимо НАТО, которая является ключевой организацией партнером, упомянуты другие участники проекта PESCO по военной мобильности, в частности, США, Канада и Норвегия. Ожидается, что Британия тоже вскоре присоединится к этому проекту PESCO после завершения соответствующих процедур.
Показательно, что параллельно Франция тоже представила свою стратегию национальной обороны. Там тоже уделяется внимание сотрудничеству с ЕС и НАТО, а также кибербезопасности, ядерному оружию и гибридным войнам. Но стратегия Франции более подробная и почти в три раза больше, чем План ЕС.
В целом она содержит десять стратегических целей.
1. Поддерживать надежные и заслуживающие доверия средства ядерного сдерживания. Конфликт в Украине “демонстрирует необходимость поддержания надежных и заслуживающих доверия средств ядерного сдерживания для предотвращения крупной войны”, которые являются “законными, эффективными и независимыми”, одновременно подтверждая “необходимость сохранения способности понимать и сдерживать риск эскалации”.
2. Повысить устойчивость как к военным, так и к нетрадиционным (манипулирование информацией, изменение климата, охота за ресурсами, пандемии и т.д.) вызовам безопасности путем поощрения духа обороны и обеспечения национальной сплоченности. С этой целью Франция реализует национальную стратегию жизнестойкости, направленную на укрепление ее способности противостоять любому виду ущерба нормальной жизни страны. Кроме того, универсальная национальная служба будет расширена каким-то неопределенным образом; Макрон сказал, что расскажет об этом подробнее в первом квартале 2023 года.
3. Обеспечение французской промышленностью поддержки военных действий в долгосрочной перспективе путем создания стратегических запасов, перемещения наиболее чувствительных производственных линий и диверсификации поставщиков. Это напоминает идею “экономики военного времени”, которую Макрон впервые выдвинул на конференции Eurosatory в июне 2022 г.
4. Повышение киберустойчивости. “Нет доступных средств для создания киберзащиты, которая предотвратила бы каждую кибератаку на Францию, но повышение уровня ее кибербезопасности имеет важное значение для подготовки страны к новым угрозам”, - говорится в документе. Для этого “необходимо активизировать усилия, предпринимаемые в государственном и частном секторах”. Следует отметить, что в документе говорится, что “несмотря на уже проделанную важную работу, кибербезопасность государства имеет значительные возможности для улучшения” и “необходимо значительно повысить уровень кибербезопасности всех государственных служб”.
5. Ключевая роль НАТО в обороне Европы, роль Франции в ней и укрепление европейского столпа. В документе говорится, что “Франция намерена сохранить уникальное положение в рамках Североатлантического союза. Она занимает требовательную и заметную позицию из-за специфики и независимости своей оборонной политики, в частности из-за своего ядерного сдерживания”. Добавлено, что, основываясь на своем оперативном авторитете, способности быстрого реагирования и финансовом вкладе, “Франция намерена усилить свое влияние и влияние европейских союзников, чтобы повлиять на основные изменения в позиции НАТО и будущее стратегической стабильности в Европе”. В документе отмечается, что Франция “исключает распространение [членства] на другие географические районы, в частности на Индо-Тихоокеанский регион.
6. Укреплять европейский суверенитет и развивать оборонную промышленность Европы. “Европейская стратегическая автономия зависит от надежного европейского оборонно-промышленного потенциала, который отвечает ее собственным потребностям”, и с этой целью “Франция поддерживает создание краткосрочного инструмента для совместного приобретения европейского оборудования”.
7. Быть надежным партнером и заслуживающим доверия поставщиком услуг безопасности. В документе упоминаются углубленные отношения с Германией, ключевые партнерские отношения с Италией и Испанией, стратегические партнерские отношения с Грецией и Хорватией, партнерство по наращиванию потенциала с Бельгией, упоминаются Украина, Молдавия и Грузия и отмечается, что “конструктивный диалог” должен быть “быстро восстановлен с Великобританией”. Стратегическое партнерство с Соединенными Штатами “останется фундаментальным и должно быть амбициозным, трезвым и прагматичным”. Упоминаются отношения с африканскими странами, Персидским заливом, Средиземным и Красным морями, а также Индо-Тихоокеанским регионом.
8. Улучшение разведки. Франция должна продолжать глубокие реформы своих разведывательных служб и проводить “амбициозную” кадровую политику по привлечению и удержанию персонала. Ей также необходимо инвестировать в новые технические инструменты, которые “должны будут использовать потенциал квантовых вычислений и искусственного интеллекта”.
9. Защита от гибридных войн и действия в них (намеренно неоднозначные комбинации прямых и косвенных, военных и невоенных, законных и незаконных, часто трудно поддающихся определению способов действий). Будет создана более гибкая, отзывчивая и интегрированная организация для “выявления, характеристики, запуска соответствующих механизмов защиты (...), а также для эффективного принятия ответных мер”. Также разрабатываются инструменты для противодействия частным военным компаниям, используемым в качестве прокси враждебными державами. Также уделяется приоритетное внимание защите критически важных инфраструктур.
10. Свобода действий и способность вести военные операции. Это вопрос готовности вооруженных сил Франции участвовать не только в боях высокой интенсивности, но и в кратчайшие сроки развернуть свои силы и первыми выйти на поле боя “с возможной поддержкой со стороны союзных стран или без нее”.
Здесь также видны серьезные амбиции вырваться в военные лидеры Европы, при этом с заявкой быть самостоятельными и развивать широкие партнерские связи. Хотя на фоне провалов Франции в Африке, которые показали слабую боеспособность, некоторые позиции будет довольно сложно выполнить.
С учетом объявленного ранее в Германии повышения боеготовности, от увеличения военного бюджета до рекрутирования будущих солдат Бундесвера, мы видим более цельную картину, которая представляет изменение структуры вооруженных сил ЕС с явным подтекстом, что это делается против России.
УРОКИ УКРАИНЫ ДЛЯ БУДУЩЕГО ГИБРИДНОЙ ВОЙНЫ
Новый подход к анализу решений необходим для учета использования дезинформации в контексте гибридной войны. Конфликт на Украине представляет собой два различных типа конкурирующих обществ: открытые и закрытые. Тем не менее, критические характеристики этой конкуренции не могут быть зафиксированы с использованием единой системы анализа. Вместо этого необходимо интегрировать несколько инструментов, чтобы помочь создать надежный политический ответ на современные гибридные угрозы.
Российские действия на Украине влекут за собой гибридную войну, которую НАТО определяет как «взаимодействие или слияние обычных и нетрадиционных инструментов силы и инструментов подрывной деятельности… синхронно смешанных для использования уязвимостей противника и достижения синергетического эффекта». Безусловно, гибридные методы ведения войны использовались и в прошлом, но «что нового в атаках, наблюдаемых в последние годы, так это их скорость, масштаб и интенсивность, чему способствуют быстрые технологические изменения и глобальная взаимосвязь». Другие термины, такие как «серая зона» и «информационная война», могут использоваться в данном контексте, но, несмотря на это, ключевые характеристики должны быть смоделированы и интегрированы для обоснования эффективной политики.
В начале конфликта Россия использовала комплекс «активных мер», включая шпионаж, кибератаки и дезинформацию в Интернете. Эти меры были направлены на ослабление гражданской обороны Украины и подготовку ее населения к захвату власти. Затем предполагалось, что последующие кинетические атаки наложатся на возникший хаос и создадут сценарий свершившегося факта. Использование активных мер, а не кинетических атак, при относительно высоком соотношении примерно четыре к одному, было разработано для операции, аналогичной крымской в 2014 году и российско-грузинской в 2008 году, которая предполагала экономное применение силы и ограниченные политические последствия.
Однако на Украине активные меры, похоже, не увенчались успехом. Россия проиграла в социальных сетях, в значительной степени потерпела неудачу в своих шпионских усилиях и была относительно неудачной в использовании кибератак. Предлоги России для спецоперации были разоблачены, а ее начало было отложено в январе, когда оно, по-видимому, оказало бы большее влияние на европейские энергетические рынки. Российская пропаганда и дезинформация также были быстро развенчаны и даже «заранее разоблачены» до такой степени, что в итоге их игнорировали. Для сравнения, Украине удалось поднять моральный дух внутри страны с помощью кампаний в социальных сетях, разоблачить военные бесчинства России, заручиться международной поддержкой и даже помочь собрать средства на оборонительные вооружения.
Конфликт продемонстрировал ключевые черты гибридной войны в поединке между открытым и закрытым обществами. Поскольку обе стороны использовали информацию и дезинформацию для соперничества в социальных сетях, Россия и Украина использовали общесоциальный подход к конфликту, который выходит за рамки традиционной концепции мобилизации. Гибридные методы, впервые примененные в менее открытом обществе в России, предназначались для использования открытости западных либеральных демократий. Конечно, преступник учитывает риск использования тех же уязвимостей, если жертва ответит тем же. Таким образом, Россия полагалась на структуру закрытого общества для защиты от собственного яда. При атаке с помощью гибридной агрессии относительно открытое общество, такое как Украина, будет черпать силу из своей открытости и смягчать уязвимости с помощью технических средств по мере их появления.
Эта конкуренция между открытыми и закрытыми обществами имеет широкие последствия для гибридной войны. По мере того, как оба типа обществ развиваются и используют ключевые аспекты гибридной войны, которые работают для них соответственно, будущая конкуренция приведет к поляризации обществ на открытый и закрытый спектр. Нынешняя международная поддержка Украины не только помогает в непосредственной борьбе, но и демонстрирует, что достоинства либерального и открытого общества перевешивают уязвимости. С другой стороны, менее открытые общества с большей вероятностью удвоят усилия за счет социальной мобилизации, идеологической защиты и опоры на собственные силы в ключевых секторах экономики. Меры, используемые закрытыми обществами, включают внутреннюю пропаганду ультранационалистических и ревизионистских нарративов, использующих языковые барьеры; ограничение Интернета улучшенными брандмауэрами; обширную слежку и цензуру СМИ для подавления нежелательных точек зрения; и уделение приоритетного внимания внутреннему потреблению через внутренний оборот экономики.
Конфликт на Украине дает ценные уроки для будущих политических соображений, но проблемы остаются. Помимо отсутствия четких правил для признания гибридной войны и использования общегосударственного подхода к ее устранению, похоже, не существует единой аналитической основы, которая могла бы выработать надежные стратегии и политические меры реагирования на возникающие гибридные угрозы. Хотя существует множество моделей для различных тактических и технических аспектов ведения войны, включая гибридную войну, не существует подхода к интеграции функций, которые особенно важны в современной гибридной войне. Для гибридной войны, примером которой является Украина, именно ярко выраженное слияние определенных признаков делает традиционное прогнозно-ориентированное моделирование особенно сложным. Эти особенности включают сложность, конкуренцию, частичную наблюдаемость и глубокую неопределенность. Поиск надежных политик для борьбы с гибридными угрозами, такими как дезинформация, и соответствующей защиты требует, как минимум, подхода к моделированию, который сочетает в себе эффекты этих функций.
Центральным ключом к моделированию гибридных угроз является понимание сложности принятия решений лицами, подверженными вышеупомянутым действиям политики. Традиционно сложные системы, подобные этой, со многими взаимодействующими участниками, разрабатываются с использованием агентного моделирования. Однако такие модели могут не учитывать неопределенности, присущие войне.
Гибридная война — это игра с нулевой суммой, и такие сценарии часто моделируются с использованием варгейминга или теории игр — области математики, которая рассматривает обмены между конкурирующими субъектами. Однако теория игр может зависеть от упрощающих функций, таких как линейность, пропорциональность и аддитивность, которые могут не применяться к гибридной войне. С другой стороны, в варгеймах отсутствуют механизмы, позволяющие надежно отражать неопределенность причинно-следственных связей и правильно фиксировать неустойчивое поведение.
Туман войны (то есть отсутствие совершенной информации) делает конфликты, в том числе гибридные войны, наблюдаемыми лишь частично. У лиц, принимающих решения, может не быть всей информации, необходимой для тщательной оценки текущей ситуации и принятия обоснованных решений. Они также могут не иметь полного представления о действиях своего противника, как, например, во время игры в шахматы. Таким образом, оценки после действий могут быть способны только оценить истинный эффект методов гибридной войны, но эти оценки всегда содержат ошибки измерения. Частично наблюдаемые стохастические игры, в которых каждый игрок формирует убеждения относительно того, что можно наблюдать, и действует в соответствии с этими убеждениями, предназначены для моделирования подобных ситуаций, но помимо частичной наблюдаемости существует множество неопределенностей.
Гибридная война может быть пронизана глубокой неопределенностью, которая делает неясной вероятность будущих событий или сценариев. Если рассматривать гибридную войну как совокупность причинно-следственных связей, может просто не хватить информации для сопоставления причин и следствий. По сути, нельзя предсказать будущее. Тем не менее, для решения этой проблемы предназначен метод принятия решений в условиях глубокой неопределенности, представляющий собой семейство подходов к изучению различных потенциальных вариантов будущего. Однако, для этого требуются базовые модели, которые не обязательно могут быть доступны.
Для дезинформации в гибридной войне — состязании, включающем сложные системы, частичную наблюдаемость и большую неопределенность — принятие эффективных решений может быть сложной задачей, и лицам, принимающим решения, потребуются новые инструменты для формирования эффективных стратегий. Существующие модели имеют значение для представления конкретных независимых функций, но они неполны. Чтобы обеспечить надежный политический ответ, инструменты гибридной войны необходимо будет интегрировать в структуру, которая поможет политикам более эффективно управлять этими конфликтами, одновременно используя преимущества открытого общества.
Рабство отменили, но оно продолжает процветать даже в развитых странах
МОСКВА, Институт РУССТРАТ.
Примечательно, что «человеком, порвавшим цепи рабства», на Западе считается один из «отцов американской нации» — Авраам Линкольн. Еще в 1862 году он принял закон об отмене рабства на всей территории США. Однако, личность Линкольна в действительности была тщательно мифологизирована и «отштукатурена» западными идеологами. Доподлинно известно, что Линкольну принадлежит фраза: «Я, естественно, против рабства. Если рабство не является неправильным, то в нем нет ничего плохого».
Линкольн утверждал, что черные не имеют права голосовать, выносить решения в суде, и вообще — иметь такие же права, как и белые. В 1858 году, став кандидатом в сенат от штата Иллинойс, Линкольн заявил: «Я никогда не утверждал, что белая и черная расы имеют равные права... Между нашими расами существуют огромные физические отличия, и я не верю, что мы сможем жить на принципах социального и политического равенства». После этого Линкольн прошел в сенат, а позже стал президентом США.
Есть версия, что принятие Тринадцатой поправки против рабства, которую продвигал президент Линкольн, в действительности было задумано для того, чтобы переманить чернокожих, воевавших на стороне южан. На самом деле война между Севером и Югом Америки шла за ресурсы. Поэтому принятая поправка не была обязательна, и некоторые штаты ратифицировали ее аж через ... 100 лет. На юге США были приняты «Черные кодексы», которые являлись законом для черных. «Свобода для рабов», провозглашенная в Америке, не давала им гражданских прав. Негры не могли заключать брак с белыми, носить оружие, владеть землей, их можно было публично пороть.
Остается добавить, что Линкольн, «победивший рабство», — единственный американский президент, у которого была лицензия на содержание салуна — питейного заведения, совмещенного с гостиницей и публичным домом. То есть, имел прямое отношение к «эксплуатации проституции третьими лицами». Эти факты не должны вызывать удивления у тех, кто имеет хотя бы поверхностные представления о морали и идеологии англосаксов.
Так или иначе, ООН дистанцировалась в этом вопросе от «главного защитника свобод и демократии» — США, и назначили Днем борьбы с рабством дату, когда просто были подписаны бумаги.
Увы, и в самих Соединенных Штатах, и во всем мире рабство не побеждено. Сегодня во многих странах продолжается эксплуатация человека человеком: осуществляется принудительный труд, процветает сексуальная эксплуатация (проституция), в азиатских и восточных странах обычны браки по принуждению, считается нормой продажа невест (выдача замуж за калым), торговля людьми, детский труд и прочее. В США, этом оплоте якобы демократии, периодически вспыхивают протесты афроамериканцев на расовой почве против произвола полиции и властей.
Представители ООН утверждают, что в настоящее время не менее 40 миллионов людей в мире находятся в рабстве, то есть — каждый двухсотый житель Земли. Каждый четвертый из этих рабов — несовершеннолетний.
Государственные ведомства и общественные организации в развитых странах ведут борьбу с подобным позорным явлением — правоохранительные органы задерживают и наказывают виновных, организуется повсеместная профилактика преступлений против личности и реабилитация потерпевших. Рабство пытаются искоренить, но пока — безуспешно.
Напоследок напомним, что, в отличие от «цивилизованной Европы» и Америки, восточные славяне миновали рабовладельческий строй. Да, на Руси в VI–X веках существовали холопы и челядь, а с XV по XVIII века — крепостное право. Но к своим работникам нормальный помещик чаще всего относился как к членам семьи: кормил, заботился об их здоровье, нередко давал «вольную». Справедливости ради, напомним, что были и «салтычихи», но, когда их злодеяния становились достоянием гласности, невзирая на чины и титулы изуверов наказывали по всей строгости. Именно поэтому современные русские не участвуют в позорном представлении Запада и не опускаются на колени перед чернокожими, демонстрируя показное «покаяние». Нам — не за что униженно извиняться.
Свежие комментарии