Дилемма российских таджиков: почему на родине в Таджикистане их не ждут
3 миллиона таджиков, которые, по некоторым данным, живут в России с паспортами или рабочими визами, в субботу, 23 марта, проснулись в стране, где их не хотят видеть. Теракт в «Крокус Сити Холле» изменил их жизнь. И куда теперь, обратно в Таджикистан?
Елена Петрова, Наталья Сейбиль
«Чемодан, вокзал, Душанбе?»
На следующий день после теракта в подмосковном Красногорске по всей стране вслед за шоком от жестокого и хладнокровного убийства десятков людей, а затем поджога гигантского развлекательного центра, где в огне погибли еще в три раза больше людей от рук таджикских террористов, прокатилась волна ксенофобии.
Привычная надпись на смартфоне при заказе такси: «Водитель уже в пути», а за ней новый вопрос: «А вы кто по национальности?» Если за рулем сидел водитель-таджик, заказ немедленно отменялся.
Это только один пример, а на самом деле, их было намного больше. Таджики, которые десятилетиями мели наши дворы, копали ямы, строили наши дома и развозили нас по городам, а мы чертыхались, что они так и не выучили русский язык, оказались во враждебном окружении.
По данным властей Таджикистана, сейчас в России проживают более 3 миллионов этнических таджиков. Только за первую половину 2022 года на заработки из Таджикистана выехали 322 тысячи человек, 90% направлялись в Россию. В 2023 году российские паспорта получили более 160 тысяч граждан Таджикистана, а за два года — больше 300 тысяч.
Мигранты, живущие и работающие в России, к ксенофобии привыкли. Российское общество перестало быть сентиментальным, говорит историк Алексей Макаркин, когда речь идет о чужих. Оно не вчера отдалилось от советского официального флера интернационализма и давно перестало считать, что все люди — братья.
Мигранты об этом знают и терпят — потому что на деньги, которые они заработали в России, живут их семьи и держится экономика целой страны. Но и Таджикистан за последние 20 лет сильно изменился, превратившись в страну-экспортера гастарбайтеров и джихадистов. Дорога назад — это путь в железные объятия вечного Рахмона.
Страна старого президента и молодых исламистов
Таджикистан — бедная страна, пережившая в 1990-е годы кровавую гражданскую войну. Она закончилась компромиссом противоборствующих сторон. Президентом с 1992 года остается Эмомали Рахмон, сохранивший за собой пост и ставший фактическим победителем. По итогам войны оппозиция получила свою квоту во власти, но удержать ее не смогла, говорит Алексей Макаркин:
— Ситуация закатана под асфальт. Оппозиция может участвовать в политическом процессе, а может и не участвовать. Но проблема в том, что оппозиция исламистская. Допускать их к власти не хотел ни Рахмон, ни те силы, которые его поддерживали во время гражданской войны. Допущение исламистской оппозиции к реальной конкуренции столкнулось с проблемами.
Во-первых, если бы исламская оппозиция получила власть, этого не поняли бы другие авторитарные, хотя и светские режимы региона. Для них политический ислам — угроза. И другая проблема — как отличить умеренных исламистов от радикальных? В Душанбе решили не рисковать — Партия исламского возрождения Таджикистана была запрещена в 2015 году.
Политолог из Таджикистана Зафар Салимов (имя изменено) рассказывает:
— Многие наблюдатели считают, что эта партия сдерживала радикализацию, потому что она продвигала традиционный ислам. Эта партия была альтернативой для очень многих верующих мусульман. Частично произошла радикализация таджиков после запрета этой партии. Ее запрет был лишь частью антиисламской кампании в Таджикистане. Сама кампания была очень широкой. Были закрыты многие мечети, введены ограничения посещения мечетей до 16 лет. Женщинам также запрещено посещать мечети. Власти видели в этом эффективные меры для деисламизации общества.
Таджикистан, помимо того, что это бедная страна, это еще и очень юная страна. Число молодежи до 35 лет превышает 70% населения. Очевидно, что молодые люди отличаются активностью и пассионарностью. Их отъезд на заработки в Россию стал для правящей верхушки Таджикистана способом выпустить пар из котла. Зафар Салимов описывает эту ситуацию так:
— Вся энергия выходила туда, они там работали, высылали в республику деньги, и платежеспособность населения была обеспечена во многом благодаря платежеспособности этих граждан. Это, в свою очередь, влияло на социально-экономическую стабильность в стране. Это знают в Таджикистане, это знают в России. С одной стороны, настроения, которые мы видим в России, объяснимы. С другой стороны, если это будет продолжаться, внутри Таджикистана это очень негативно скажется на социально-политической обстановке.
Как в стране распространились симпатии к исламу
Во всех республиках бывшего Советского Союза новая идентичность наций складывалась с начала 1990-х годов. В Таджикистане из-за гражданской войны этот процесс начался с опозданием на 10 лет, только в 2000-х годах.
— В страну вернулись молодые проповедники, которые учились за рубежом. Началась популяризация ислама. В советские времена была советская идеология. Государство предлагало свое и другой рукой запрещало все, что было связано с традициями, религией. Наступило время, когда в обществе был запрос на идею, идеологию, а государство ничего не могло предложить. Тогда эту нишу занял ислам, и он был не всегда традиционный, — рассказывает Зафар Салимов.
Сейчас в политически активный возраст в Таджикистане входит совершенно новое поколение таджиков. Они фактически выросли вне семьи, потому что их родители были на заработках. Как говорят в Таджикистане, это очень маргинальная молодежь.
Система образования после войны так и не была восстановлена. Она полностью деградировала. Каким-то умным людям в Министерстве образования России пришла в голову хорошая идея на государственные деньги открыть в Таджикистане школы. Историк Александр Дюков ведет свой телеграм-канал и рассказывает:
«Предполагается, что выпускники этих школ будут лучше готовы к интеграции в российское общество. Но гладко было на бумаге, потому что… в программе учебного курса по истории таджикского народа говорится о российской оккупации. Из программы учебного курса истории до 1917 г. мы узнаем, что сначала было нашествие царской России, потом оккупация, потом колониальный период и антиколониальная борьба. Это программа курса в российско-таджикской школе, которая ведет образование по федеральным государственным образовательным стандартам России.»
— Есть тенденция, и ответственность несет именно государство. Несменяемость власти, в стране плохие экономические условия, отсутствие социальных лифтов. Молодежь не знает, как себя реализовать, они ищут утешение в религии. Сейчас много заинтересованных людей в поисках пушечного мяса. В итоге получается, что таджики становятся жертвой своего положения, — делает неутешительный вывод таджикский политолог.
Таджикская модель: «деньги — в страну, экстремисты — из страны»
По мнению политологов, таджикские власти создали для себя идеальную модель. Трудовые мигранты полезны для России, потому что на этом строится экономическая модель не одной отрасли, от строительства до электронной торговли. Основа ее — дешевая рабочая сила.
Но для Таджикистана преимуществ отправки граждан к северному соседу еще больше.
— Из России поступают средства. Деньги кормят семьи, и семьи более спокойно относятся к режиму Рахмона. С другой стороны, из страны вымываются потенциальные активные недовольные. Для Рахмона эта модель фактически идеальна, — считает Алексей Макаркин.
Никаких вертикальных социальных лифтов в стране не существует по факту. Из вернувшихся только малая часть найдет работу, и то, если они будут принадлежать к «правильному клану». Для всех остальных работы в Таджикистане просто нет.
Инвестиции правящему клану не нужны, рабочие места не создаются. Всем, кто хочет работать, дорога из Таджикистана открыта. Это может иметь последствия, предупреждает Алексей Макаркин:
— Это такая гремучая смесь. Проповедники всё равно будут с ними работать, будут их обрабатывать, это гремучая смесь, когда, с одной стороны, люди подвергаются обработке со стороны экстремистов, и в то же время у них нет работы. Если есть работа — больше шансов, что работающий человек меньше будет подвержен влиянию проповедника и не станет террористом. Если же он без работы, то вероятности больше.
Итог не утешителен, говорят эксперты.
— Рахмон создал такую систему, где его ужасно боятся. Таджикистан экспортирует сейчас два товара: гастарбайтеров и джихадистов. Эти люди идут и взрывают себя где угодно, кроме как в Таджикистане. Они настолько его боятся, что в Таджикистане ничего такого не происходит. Он очень жесткой рукой это давит, а они идут в Россию, в Иран, Афганистан, — говорит Зафар Салимов.
Военная база и ОБКБ — опоры таджикского президента
Перефразируя российского императора Александра III о двух союзниках России, в Таджикистане их также два — российская военная база и ОДКБ.
Расположенная в Душанбе 201-я военная база ВС РФ — это «глаза и уши» России в регионе.
— У 201-й базы две задачи в Таджикистане — защита радиолокационной станции системы «Окно», которая позволяет вести радиолокационную разведку в интересах РФ на половину полушария. Вторая задача — прикрытие госграницы с Афганистаном и оказание помощи таджикским силовикам в случае прорыва границы и так далее, — говорит политолог Андрей Серенко.
Раньше здесь в горах стояли пограничники. Они были заслоном наркотрафика в Россию из Афганистана. Пограничников давно вывели, как следствие, ситуация на границе значительно ухудшилась:
— Сейчас граница — дырявое решето. Через границу можно переправить что угодно и когда угодно. Я общался с афганцами еще в период существования республики в Афганистане. Специалисты, которые занимались этой проблемой, не скрываясь, говорили, что существует твердая такса — 200 тысяч долларов стоит час дырки на границе. Выбирается участок границы, платится 200 тысяч долларов, и через эту границу вы можете хоть танки вести. Оплата производится прямо на границе. Что называется: продлевать будете?
Поэтому на «северный маршрут» наркотиков приходится около 15% всего афганского наркотрафика.
России радиолокационная база крайне необходима. Рахмону необходима и Россия, и база, говорит Алексей Макаркин:
— Это и внутренний стабилизирующий фактор, и внешний. Афганистан рядом, а в нём — огромная таджикская община. В Афганистане вторая по величине община страны — таджики. Поэтому, конечно, это и для возможных внутренних рисков и внешних, из Афганистана. Внутренние риски мы видели по Казахстану, когда туда перебрасывали войска ОДКБ для стабилизации ситуации. База ему совершенно необходима, она там и останется.
Таджикский президент надеется, что ему как союзнику России по ОДКБ северный сосед не станет вставлять палки в колеса. Для него важно, чтобы трудовые мигранты как можно дольше оставались вдалеке от его страны, поскольку переводы людей семьям — единственная экономическая модель, которая есть в Таджикистане. Любые пассионарии могут помешать транзиту власти, которую правящая семья сейчас как раз и готовит.
Но и для самой России выгнать таджиков или других мигрантов — не альтернатива, уверен Алексей Макаркин:
— Если выгнать мигрантов, какой эффект будет для неё? Во-первых, часть рабочих мест будет просто не занята, а в другой части окажутся люди, которые будут требовать бОльших зарплат и бОльших гарантий. А это удар по экономической модели, которая в этих отраслях — строительстве, ЖКХ — уже сложилась.
Сейчас в России всплеск, но всплески заканчиваются, и дальше люди живут как и раньше. Новые законы будут принимать, но потом, как и старые, будут сами обходить, уверен историк. Примеров тому было в нашей новейшей истории очень много.
У отправленного в СИЗО террориста из «Крокуса» оказалась другая фамилия
Елена Петрова, Наталья Сейбиль
Скорость, с которой задержали террористов, расстрелявших четыре десятка людей в развлекательном центре «Крокус Сити Холл», а потом подожгли его, из-за чего погибло в три раза больше человек, чем от пуль, должна была доказать обществу, что силовики не дремлют и стоят на охране страны.
Подозреваемых в терроре под многочисленные камеры доставили в Басманный суд и выносили решение с невиданной для российских судов открытостью. Правда, были нюансы.
Первого подозреваемого Мирзоева Далерджона Баротовича, которого в российских СМИ уже назвали руководителем террористической группы, судили открыто.
Всех остальных подозреваемых в терроризме судили уже на закрытом заседании. В суде это объяснили тем, что может быть разглашена гостайна.
Вторым суд рассматривал дело террориста «с отрезанным ухом». Он проходил под именем Рачабализода Саидакрама. Под этим именем его и отправили в СИЗО до 22 мая.
Однако как стало известно телегам-каналу ВЧК-ОГПУ, Рачабализод Саидакрам — не настоящее имя этого человека, на совести которого больше всего расстрелянных в «Крокусе». Спецслужбы Таджикистана передали коллегам из России списки подозреваемых, но Саидакрама среди них не оказалось. Зато был Хайдар Муродалиевич Боев.
На самом первом заседании Басманный суд, несмотря на секретность, не смог установить настоящее имя подозреваемого в теракте.
Как это могло получиться?
«Это распространенная история»
Доктор юридических наук, адвокат Людмила Айвар рассказала «НИ», что история с Рачабализодом-Боевым не только не единичная, но весьма распространенная:
— Люди из ближнего зарубежья, которые приезжают к нам миллионами, часто выдворяются из РФ, едут к себе домой. Там они меняют имя, фамилию, и по новым документам они въезжают, потому что не на всех границах у нас существует система распознавания лиц и биометрия. Такая ситуация с документами не единичная. Если бы не случилась ужасная трагедия, вряд ли кто-то выяснил. Узнали потому, что наши спецслужбы, откатав пальцы этих людей, получив данные биометрии, обратились в Таджикистан о данных конкретных личностях.
МВД всячески подчеркивает, что все четверо не были российскими гражданами, паспортов не получали и проверки не проходили.
— Это показывает, что эти подонки серьезно готовились и пытались таким образом скрыть свои личности — кто по поддельному паспорту, кто по паспортам людей, которые умерли, и их давно нет. Техническая экспертиза покажет, как этот паспорт был изготовлен, кустарно, или паспорт настоящий, и тогда как попала эта фотография в паспорт с чужими данными. Здесь будет однозначно проводиться проверка на подлинность этих документов, — говорит адвокат Людмила Айвар.
Как проводится проверка подлинности документов
Судя по информации следствия, Рачабализод-Боев не только жил в России достаточно долгое время, но и свободно передвигался заграницу. Известно, что он улетал 5 января 2024 года в Турцию по паспорту, который и был изъят оперативниками, а потом в марте вернулся вместе с Мирзоевым из Стамбула.
МВД по поводу проводимых нападавших на «Крокус» заявляет, что они проводят проверку:
«Миграционные подразделения МВД России во взаимодействии с коллегами из ФСБ России тщательно проверяют основания и выясняют продолжительность пребывания каждого из задержанных на территории Российской Федерации, устанавливают адреса фактического проживания, а также иные значимые обстоятельства».
На суде говорили, что второй задержанный, 30-летний Рачабализод Саидакрами, не помнит, где точно был регистрирован в России — по-русски все обвиняемые говорить отказались. По информации госканала RT, в 2018 году таджикский гражданин жил в Подольске и имел регистрацию в квартире по улице Индустриальной.
На учет все иностранцы в России должны встать в течение недели после пересечения границы. Федеральный закон ФЗ от 25.12.2023 N 648-ФЗ строго определяет перечень документов, которые необходимы для регистрации мигранта по месту временного или постоянного проживания:
«Документ, удостоверяющий личность и признаваемый Российской Федерацией в этом качестве, и вид на жительство, либо разрешение на временное проживание лица без гражданства, либо документ, удостоверяющий личность и признаваемый Российской Федерацией в этом качестве, в котором проставлена отметка о разрешении на временное проживание или отметка о разрешении на временное проживание в целях получения образования».
Был ли у подозреваемого в терроризме Боева действительный вид на жительство или нет, неважно — в МВД должна быть проверенная информация по факту его проверки в 2018 году. И здесь возникает вопрос: кто и как тщательно проверял Боева и его документы? Либо человек, который подавал в Подольске на ВНЖ, был кем-то другим, либо проверка носила, мягко выражаясь, формальный характер, и так же формально проверяли Боева уже при пересечении границы.
Интересный факт: «НИ» обратились к нескольким бывшим и нынешним работникам МВД с просьбой прокомментировать порядок проверки мигрантов и их документов. Все собеседники отказались говорить на эту тему и не захотели дать свою точку зрения ни под своей фамилией, ни анонимно.
Почему юристы говорят об опасности чрезмерного засекречивания процесса над обвиняемыми в терроризме
В делах о терроризме суд рассматривает не только сам теракт и убийство невинных граждан, но и действия органов власти. Адвокат Игорь Трунов, защищавший заложников Норд-Оста и родственников погибших при взрывах домов в Москве в 1999 году, погибших при атаке на аэропорт Домодедово и взрыве самолета с российскими туристами над Синаем в 2015 году, рассказал «НИ», что любой теракт — это провал в работе правоохранительных органов, халатность, повлекшая за собой гибель людей.
Естественно, что силовики неохотно признают свои ошибки как при профилактике преступлений, так и при оказании помощи пострадавшим. Тем важнее, считают юристы, рассматривать такие дела, не давая возможности спрятаться власти за покровом секретности:
— Система секретности, как правило, даёт возможность спрятать концы в воду. Должностные лица, виновные, а связь между количеством погибших и действиями должностных лиц прослеживается, тогда профилактика выводится к нулю. Выводы не делаются.
Если суд проходит открыто, то по репликам потерпевших, обвиняемых и свидетелей создается полная картина произошедшего. И тогда можно понять, на каком этапе данное преступление можно было предотвратить, но это не произошло, потому что не сработали власти.
— Естественно, что когда есть уверенность в правоте, то всё происходит свободно и открыто. Когда есть какие-то вопросы, которые не хотелось бы, чтобы выплыли на поверхность, тогда всё начинает закрываться и секретиться, — говорит адвокат Трунов.
У юридического сообщества уже сейчас возникает тревога. В конечном итоге, важно наказать виновных и встать на сторону погибших. Но предотвратить новые теракты также важно, ведь это в интересах всего общества.
Почему таджики такие бедные? 5 причин «ловушки бедности» в таджикской экономике
3170 рублей средняя пенсия, 5-10 тысяч рублей — зарплата, на которую можно претендовать за пределами крупных городов.
Так живут в Таджикистане. В Душанбе, Худжанде или Бохтаре пенсии те же: это средний по стране размер, 375,53 сомони в месяц в местной валюте. А зарплаты чуть повыше. Если повезет, есть образование и пробивной характер, можно и на 2000-2500 сомони устроиться (17-21 тысяча рублей), чтобы считаться обеспеченным человеком.
При этом цены в таджикских магазинах не ниже, а выше российских. Показывал в предыдущих статьях гречку по 117 рублей, сахар по 125 и яйца по 135 рублей за десяток. Пенсии хватит на 4 килограмма мяса, если взять говядину или популярную в местных магазинах баранину.
Почему при настолько высоких ценах в стране слабая и унылая экономика? Ведь потребление должно подстегивать промышленность, хотя бы — производства товаров повседневного спроса. А производители, раз финальная стоимость товара не ниже российской, должны иметь возможность платить сопоставимые с российскими заводами и фабриками зарплаты. Логично?
К сожалению, в Таджикистане эта логика не работает. Страна застряла в «ловушке бедности»: ситуации, когда действующая система неэффективна, уровень жизни населения без внешней помощи год от года падает, а ни одна из редких попыток что-то изменить не дала результата.
Я нашел полтора десятка причин, почему таджики такие бедные. Но главными из них являются эти пять.
1. Стабильный приток переводов из-за рубежа
Зависимость населения от внешних источников финансирования очень легко сформировать. Нужно просто платить крошечные пенсии и не давать возможности реализовать свой потенциал на родине тем, кто умудрился несмотря на многочисленные трудности получить образование и желает работать на благо своей страны.
Когда экономика живет в таком состоянии 15 и более лет, формируется кольцо деградации рынка труда: чтобы развивать экономику, нужны люди, но людям надо платить, а платить некому, потому что люди уехали туда, где платят.
Простых выходов из этого кольца всего два:
-
-
- Рост зарплат до уровней, когда выгодно работать дома, а не за границей;
- Закрытие границ, чтобы люди не имели возможности уехать на заработки и довольствовались тем, что готовы предложить местные компании.
-
-
Сложные выходы подразумевают комплексные решения по росту уровня жизни народа. Привлечение инвестиций, развитие социальной системы, повышение уровня образования населения, мотивация ответственных за реализацию программ развития на реальные результаты, а не составление красивых отчетов… Сложно, долго, дорого.
Проще смотреть, как люди тратят в магазинах заработанные их родственниками в другой стране деньги, и рисовать красивую статистику роста потребления. Отчитываться о росте экономики, которого на самом деле нет.
2. Недостаточность инфраструктуры
Если отъехать от Душанбе на 100 километров, российская глубинка, из которой мы привычно жалуемся за ямы на дорогах и отсутствие элементарных удобств, покажется раем.
Союз оставил Таджикистану развитую дорожную сеть, но для поддержания ее в пригодном состоянии нужны средства, которых в республике с весьма и весьма скромным бюджетом недостаточно.
В России развитию сельской местности тоже не уделяют достаточно внимания. Газ — роскошь, десятилетиями ждем, а о канализации и водопроводе в деревнях можно только мечтать. Население выкручивается своими силами, тратя заработанные деньги на обеспечение бытового комфорта. Копает скважины, ставит септики, меняет дедовские печи на современные котлы, если деньги есть.
Таджикскому населению с доходами 3-5-10 тысяч рублей на человека тратить нечего. Если бы не было мощной программы электрификации в советскую эпоху, так и сидели бы без света! Как дорожная, так и коммунальная сеть там, где она осталась с советского времени, местами деградировала до полного останова, подтверждая расхожую фразу о том, что наследство не бесконечно.
Недостаток инфраструктуры — это не только снижение комфортности проживания, но и гарантия, что ни один приличный инвестор не заинтересуется местностью.
3. Недоступные кредиты
Инфляция 3,8% (январь 2024), за последний год выше 5,1% не поднималась. А ключевая ставка местного центробанка — 9,5%. Ее снижают медленно и осторожно, будто боясь вспугнуть затаившегося тигра.
Высокая ставка — это дорогой кредит. Ограниченный доступ к финансовым ресурсам затрудняет развитие любого бизнеса, но максимально негативно сказывается на малом предпринимательстве. Часть населения могла бы занять себя самостоятельно, но не с таким дорогим кредитом.
4. Деградация промышленности
Особенностью республиканской экономики было обилие предприятий полного цикла, логистически не завязанных на промышленность других республик. Переработка хлопка, обработка местного сырья функционировали так, чтоб дать востребованные в Союзе (тогда) и на мировом рынке (сейчас) продукт.
Далеко не все отлаженные в прошлом веке заводы и фабрики успешно работают. Часть пришли в запустение. И это тоже вносит свой вклад в формирование «ловушки бедности»: нет предприятий — нет потребности в образованном персонале, молодежи нет нужды учиться, потому что применить знания будет негде. На российской стройке высшее образование вряд ли пригодится, правда? Да и двор мести можно без диплома, зачем тратить годы? Лучше уехать работать и помогать семье деньгами.
В результате в масштабах страны низкий уровень образования и недостаток квалифицированной рабочей силы мешают развитию секторов не то что высокотехнологичной, но и базовой промышленности, производству товаров третьего-четвертого передела.
5. Коррумпированные элиты и бюрократия
Общая проблема на постсоветском пространстве. В Таджикистане достаточно природных богатств и весомый (в контексте этого региона) промышленный потенциал, чтобы заинтересовать международный бизнес. Но… внешним инвесторам нужны прозрачные условия игры.
Бюрократические препятствия, высокие налоги, слабая защита инвестиций и непредсказуемость законодательства создают неблагоприятные условия для любого предпринимательства. Хоть на внешних средствах, хоть на внутренних.
Казахстан сумел выбраться из такой же истории усилиями Токаева, а в Таджикистане удачных попыток переломить существующую систему я пока не вижу. Высокий уровень коррупции препятствует развитию предпринимательства и отпугивает иностранных инвесторов. А недостаток инвестиций, в свою очередь, ставит крест на любых программах модернизации и любом развитии экономики.
Вот и получается, что советское наследство иссякает, народ разъезжается, а оставшиеся трудятся за копейки по привычке, потому что другой жизни не знают.
Свежие комментарии