Введение запрета на коллективное мышление с помощью идеи акселерационизма и конкурентоспособности

Ситуация с пандемией и СМИ во главе с крупными международными корпорациями и фактическими силами вбили в коллективное бессознательное идею о том, что нам нужна «Великая перезагрузка», великая реконструкция, для того чтобы быстро реализовать радикальные изменения в нашем образе жизни. Граждане убедительно продемонстрировали, что они готовы идти на жертвы ради благополучия системы здравоохранения, других основных рабочих и таких уязвимых групп населения, как пожилые люди… Очевидно, что к построению нового общества существует стремление, вызванное глобализацией. В коллективном мышлении прорастает мысль о том, что мы должны воспользоваться этой трепещущей ситуацией, для того чтобы осуществить «Великую перезагрузку»: «Она нам чрезвычайно необходима», - сообщается в одном из пунктов Давосской конференции 2021 года. Немецкий экономист Клаус Шваб даже утверждал, что «граждане уже готовы с этим справиться». Несмотря на то, что ситуация, похоже, тяготеет к незамедлительному так называемому «торжественному открытию», как гласит пословица: «Что сделано наспех — сделано на смех» (в испанском варианте «спешка никогда не бывает хорошим советником»).

Почему теория акселерационизма приводит к социальному безумию?

Никто не сомневается, что ситуация с пандемией, признанная на международном уровне, приведет нас к социальным потрясениям. Парадоксы жизни в таком хаосе, непринужденно правящий либерализм, ростовщичество, тоталитаризм на грани упадка, возникают словно из собственного пепла, увеличивая свою ставку: показатели бедности возрастают, ощущение незащищенности, недоверие к медицине, экологические катастрофы с каждым разом все больше и больше, демократии на грани раскола. И тем не менее, либерализм развивается в своей гегемонистской направленности. Ник Лэнд ввел впервые термин «акселеризм», согласно которому в будущем технологии и капитал перестанут подчиняться человеку. Этот процесс описан в "Коллапсе", одном из самых вызывающих текстов, возможно, из-за огромной прозы, полной неологизмов. Несомненно, текущая нестабильная ситуация и хронический хаос привели нас к постепенной инверсии единой схемы пространство/время.

Техническое ускорение перешагнуло порог, за которым живут люди, далекие не только от наших действий, но и от самого пространства и времени. Давайте рассмотрим каждый из этих аспектов.

Социальное заблуждение - это, прежде всего, пространственное искажение отношений между собой и миром. Субъект не находится в мире, поскольку большинство виртуальных мест, через которые он проходит, являются «не местами»: они ни о чем не сообщают, у них отсутствуют память и аффективные или эмоциональные связи.

Доказательством этого субъективного парадокса времени служит разрыв между временем опыта и временем памяти; наглядным примером является опыт путешествия: если время путешествия быстро подходит к концу, в памяти оно запоминается на долгое время, и напротив, если нам становится скучно или возникает неблагоприятная ситуация, то опыт становится длительным. Дело в том, что в обычной и повседневной жизни за время пандемии такое явление происходит все чаще и чаще, мы прошли через большой так называемый виртуальный опыт, который не оставил и следа. Из-за отсутствия ясного представления, что с этим станет в конце, люди дошли до изнеможения, психологической усталости и безразличия.

Немецкий философ Вальтер Беньямин сравнивает два слова в немецком языке «Erlebnissen» y «Erfahrungen»: первое означает временный и недолгий опыт, в то время как второй глубоко влияет на нас. В наше время мы были бы очень богаты с «Erlebnissen» (ощущениями) и все беднее с «Erfahrungen» (переживаниями), так что чем быстрее проходит время опыта, тем быстрее он исчезает из нашей памяти. В итоге, «нам не удается сделать время нашего опыта “нашим” временем», поэтому, если мы не используем свой опыт, мы отдаляемся от самих себя, мы впадаем в состояние самоотчуждения. В конце концов, отчуждение от мира и отчужденность от самого себя - это не две разные вещи, а, скорее, две стороны одной медали.

Последствия так называемого «социального безумия»

Неизменяющаяся ситуация непрекращающейся пандемии уже длится на протяжении некоторого времени, и никто не знает, когда она закончится. Это, в свою очередь, влечет за собой потерю смысла в пространстве из-за распространения так называемого концепта «отсутствия мест». С субъективной точки зрения, опыт нехватки времени и объективные показатели, позволяющие его измерить, например, время, выделенное на сон, еду, общение с друзьями или семьей и т.д., как правило, не должны происходить в ускоренном темпе, тем не менее в ближайшем будущем, они потребуют выполнение большего количества дел за меньшее промежуток времени. Ускорение времени приводит к состоянию полной психологической отчужденности.

Отчужденность, которая приводит к конкуренции, выполняющей роль социального двигателя и распространяющего свое влияние за пределы экономической сферы, сказывается на трудовой деятельности и на близком окружении. Так, если в традиционном обществе человеку с рождения отводилось место обществе, то в современности позднего времени гражданин проводит время, ежедневно соревнуясь в чем- либо. Желание постичь вечность, которая делает нас всех смертными, желание прожить много жизней в реальном или виртуальном мире являются не чем иным как заменителем, которая в реальном мире приводит нас к состоянию инерции и застоя, а также к принятию этого безумия за нечто само собой разумеющееся.

Куда же приведет «Великая перезагрузка»: к ускорению или же просто к инерции?

Жан Бодрийар и Фрэнсис Фукуяма утверждают, что появление этого ускорения - это замедленное ускорение или инерция, которая в социальном контексте выявляет отсутствие новых видений и дефицит предложений. Эта головокружительная скорость событий и явлений поверхностна, и, учитывая взаимосвязь между конкуренцией, ростом и ускорением, мы сталкиваемся с противоречивой ситуацией, которая препятствует любым изменениям и продолжается в либеральной направленности фактически правящих сил.

Ускорение меняет наши отношения с миром - так, вместо того, чтобы плыть до определенного места назначения, как это было в традиционной современности, в поздней современности мы позволяем себе, чтобы волны сами несли нас. Иными словами, от сущности, которая ориентирована на течение жизни, мы переходим к ситуационной самобытности, у которой нет плана на жизнь. Что касается остального, пропорция между пространственной близостью и личным пространством больше не учитывается, поскольку мы поддерживаем дружбу на расстоянии тысячи километров и в то же время не знаем, кто живет на третьем этаже, принимая во внимание, что мы ежедневно встречаемся и пересекаемся с людьми, о которых ничего не знаем. Пространство и время: по мере того, как ускоряется время, пространство сжимается, фактически исчезает. Предметы: процесс устаревания по сравнению с долговечностью отдаляет нас от предметов, тем самым, «физическое потребление заменяется потреблением моральным». Эти изменения предполагают качественную и полную трансформацию нашей индивидуальности, наших отношений с другими и, в конечном итоге, нашего бытия в мире.

Вместе с ростом входных данных увеличивается количество знаний, вследствие чего становится невозможным получить доступ к столь огромному количеству информации и ее обработки, чтобы затем прийти к правильному ответу. Мы словно стали объектом, превратились в мобильный телефон, планшет, компьютер... который постоянно перезагружается и обновляет свое программное обеспечение, в противном случае устаревает и не может функционировать дальше. Именно это восприятие ненужности, если вы не обновляете себя постоянно, вызывает разочарование, поскольку у личности, которой необходимо активно обновляться, происходят также и психические изменения. Преподаватель не выигрывает за раз свое место в академической иерархии, он должен ежедневно представлять документы, удостоверяющие его деятельность и работу в роли преподавателя. Так, происходит постоянная борьба, для того чтобы не потерять этот «статус-кво», чтобы доказать себе и другим, что он действительно «обновляется» передовыми технологиями (при помощи программного обеспечения, оборудований, социальных сетей...).

В такой ситуации практически невозможно размышлять, обсуждать и принимать решения, основываясь на этих обсуждениях, поскольку они требуют длительных переговоров в таком сложном обществе, каким представляется современное; общество же, в свою очередь, в большей степени подчиняется блестящим картинкам и образам на экранах, чем требующим много времени спорам.

Ускорение всего процесса и давление, которое мы испытываем в связи с системой здравоохранения и политическим хаосом при пандемии, ведут к тоталитаризму, к власти, которая оказывает давление на желания и действия субъектов. Более абсолютная и более устрашающая власть в отличие от любой другой воображаемой или действительной диктатуру несет ответственность за сбавление темпа общественной жизни каждого гражданина. Так, ускорение стало бы по своей сути как либеральным, так и тоталитарным явлением, которое может лишь отдалить нас и «отключить» от жизненного опыта.

Процесс ускорения приводит к так называемому эффекту «десинхронизации», поскольку не все ускоряется одинаково: ускорение в одной части не приводит к ускорению в другой, т.е. «десинхронизация возникает между социальным и за пределами социального миром, но и между различными режимами внутри социальных направлений»; В первом случае наиболее явными признаками ускорения «перегрузки» обществом природы являются истощение природных ресурсов и загрязнение окружающей среды; во втором – темпы ускорения некоторых социальных сфер различаются, «одни и те же процессы, которые ускоряют социальные, культурные и экономические изменения, в то же время замедляют принятие демократических решений, что приводит к десинхронизации отношений между политикой и повседневной жизнью».

Ошибочная свобода, при которой человек чувствует себя свободным и контролируется неограниченными этическими кодексами; речь обязательств, частое употребление выражений «я должен», «надо» являются показателями того, что обещание предоставления личной свободы не выполняется. В конечном счете, эта обязанность исходит из непреклонной конкуренции, которой подвергается человек. Таким образом, взаимозависимость синхронизируется с неявными, неоспоримыми, временными нормами, которые уже существуют и которые винят субъектов за то, что те не оправдывают возложенных ожиданий, которые, по их мнению, должны были быть выполнены. В досовременном мире религия отпускала грехи; в позднем же современном мире уже нет места прощению для тех, кто не в состоянии поспевать за ускоренным темпом ритма жизни.

В результате «не выполняется обещание современности». Это невыполненное обещание и есть обещание автономии. Принимая демократическое решение в рамках политического проекта, направленного на контроль и господство над слепыми силами природы и на искоренение рабства человека.

В позднем современном мире давняя иллюзия - от Смита до Фридмана - о том, что с развитием производительных сил, саморегулируемого рынка и представительной демократии будет достигнута полная и самостоятельная жизнь, достигается с помощью ускорения и конкуренции. Эта цель не достигнута, она разрушилась из-за неудачи ускорения, которое играет практическую роль процесса либерализации. Напротив, ускорение рассматривается как процесс рабства, противоречащий любому проявлению автономии, в результате которого «хорошая жизнь», «полноценная жизнь» не находит в этом процессе ни места, ни времени. Процесс, который с самого начала оскверняется срочностью, отпечатавшейся в самом ускорении, то есть в конкурентоспособности.

Отчужденные - это именно те, кто не желает проигрывать в гонке, те, кто стремится сначала достичь цели, те, кто, иными словами, отдаляется от самих себя, поскольку цель всей их жизни - не что иное, как одержать победу в безжалостном соревновании. Этой битве подвергаются жизни тех, кто хочет поднимать руки на пьедестале к концу дня. Это отчуждение можно считать за пошлину, которую должны платить те, кто хочет принадлежать к группе или социальной сфере привилегированных - будь то образовательная система, банковская система или структура профессионалов другой области, например, экспертов фондового рынка, что не соответствует нашей современности в целом, из которой значительная часть спешит. Идея ускорения, которому подвержена значительная часть, и скорость, которая сосуществует вместе с ними, в конечном счете, не имеют никакой связи с ежедневным достижением материальной цели. Но что нужно духу человека? Эта пандемия тоже болезнь духа? Теория акселерационизма не признает душевные ценности, а простые цели не заполняют эту пустоту, поскольку речь идет о материальных целях, не имеющих содержания и заменителей… Проблему можно решить следующим образом: акселерационизм не является синонимом необходимой важности или благополучия.