На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

ВМЕСТЕ - легче ВСЁ

1 387 подписчиков

Свежие комментарии

Доктрина борьбы с семейным насилием как средство насаждения насилия и подрыва семьи

 


Источник: Беларуская Думка

Эволюция западноевропейской цивилизации, основанной на религиозной идеологии гуманистического либерализма, привела к объявлению одной из главных социальных проблем человечества феномен «домашнего (или семейного) насилия», требующий своего искоренения любыми средствами. При том, что невозможно и думать, чтобы в самой современной Европе, придерживающейся примата прав индивида, острота этого явления была хотя бы сопоставимой с прошлыми эпохами. Однако свое видение внутрисемейных отношений и необходимость их реформирования (в том числе революционного) западные элиты не только навязывают гражданам своих стран, но и, по возможности, распространяют по всей планете.

Жесткое заявление главы белорусского государства А.Г. Лукашенко с критикой разрабатывавшейся в Беларуси концепции законопроекта о противодействии домашнему (семейному) насилию поставило серьезные вопросы как перед депутатским корпусом, правительством и юридическим сообществом страны, так и перед сообществом научным, которое приняло пассивное либо даже активное участие в прокладывании пути для крайне сомнительной, если не сказать откровенно вредоносной инновации [1].

По словам председателя постоянной комиссии Палаты представителей по образованию, культуре и науке, доктора исторических наук Игоря Марзалюка, сказанным им в рамках прошедшего в Национальной Библиотеке 27-28 сентября Форума по противодействию насилию в семье, «когда мы говорим о системе традиционных ценностей, то она неотделима от христианской традиции… Разработанная в Беларуси концепция проекта закона “О противодействии домашнему насилию” не обсуждалась с депутатами, она рождена в одном из подразделений МВД при активном содействии глобальных фондов… Я принадлежу к тем людям, которые не поддерживают саму идею этой концепции, считают её антиконституционной, противоречащей белорусскому законодательству… Определённые месседжи этой концепции противоречат Кодексу о браке и семье и Концепции национальной безопасности… Удивляет желание бездумно обезьянничать, использовать чужой опыт и перекладывать его на белорусские реалии» [2].

В целостном видении происходящих общественных событий и процессов должно стать ясным, что некогда христианская Европа переплавилась в современный Запад, вывернув по законам диалектики истину наизнанку в ее прямую противоположность. Оперируя многими из христианских высоких понятий, западноевропейский гуманистический ум придал им совершенно иные значения, лишенные духовного смысла и зачастую прямонаправленные против собственных подлинников (на их уничтожение), и с прежней мессианской энергией устремился к насаждению таковых во всем мире. В первую очередь и с особым рвением именно в тех краях, у тех народов, которые в той или иной степени сохранили исконные христианские добродетели или хотя бы память и представление о них. В условиях непрекращающейся холодной, но постоянно вспыхивающей войны, обратимся к важнейшему из ее фронтов, на котором противником осуществляется очередная попытка подрыва троянскими методами самых тылов.

Речь идет о семейной жизни и таких порой возникающих в ней негативных явлениях, как насилие в семье. По мере духовного возрождения общества происходит всё большее осознание извечной истины: семья является не просто трудовой ячейкой общества (социализм) или поставщиком ресурсов на рынки труда, капитала и товаров (либерализм), но духовно-материальным организмом. В таковом происходит подлинное становление личности каждого из его членов, из него же, по сути, вырастает и само государство. А для верующего христианина очевидным является еще и свершение в нем тайнодействия соборности и любви (Еф.5:32).

К этой очевидности сегодня добавляются и не менее очевидные настойчивые попытки определенных сил подорвать, расшатать и уничтожить это драгоценное достояние разнообразием грубых и крайне изощренных средств, взаимосвязанных между собой. Наконец, отчетливо выступает и насущная необходимость всеми средствами защитить от данных нападений и возродить крепкую и полноценную семью: причем речь идет не только о количественных демографических показателях, но и о качественных характеристиках. Последние представляют саму семейственность, семейный уклад, подрываемые рядом неразумных социальных экспериментов или даже умышленным вредительством. Отрадно, что необходимость такой защиты все больше осознается как государственной властью, так и белорусским патриотическим мыслительским сообществом, в чем первое и второе находят всё большее взаимопонимание с Церковью, подавая всему народу надежду на благоприятный ход событий.

Грубые (открытые) угрозы благополучию семьи получают достаточную силу в условиях либо отсутствия необходимых материальных и организационных средств для семейной политики, либо нравственного разложения общества вплоть до общественной легитимации греха и порока. С этим в Беларуси имеются определенные проблемы, отмеченные в параграфах 27,32-33 «Концепция национальной безопасности Республики Беларусь» [3]. По первому условию – в силу снижения (в сравнении с БССР) удельного объема обобществленного дохода в народном хозяйстве с одновременным закономерным увеличением потребности в средствах для политики поддержки семьи и преодоления последствий ее всенародного разрушения. По второму – в силу снижения общего уровня нравственности позднесоветского и постсоветского периода по причине атеистичности советского наследия в сравнении с советским периодом, питавшимся во многом духовными запасами предыдущих веков.  Особенной остроты эти два условия и их проявления достигли в первой половине 1990-х в связи с развалом народного хозяйства и снятием «железного занавеса» – перед различного рода развратом вкупе с общественной вседозволенностью. По мере преодоления данной социальной катастрофы критичность открытых угроз семье с середины 1990-х годов начала снижаться, особенно в сравнении с соседними странами.

На первый план стали выходить утонченные орудия разрушения семьи и с ней личности и государственности. Эти орудия незаметны или маскируются под свою противоположность «друзей и помощников», под библейского обольстителя в лице «волков в овечьих шкурах». Среди таких «незаметных разрушителей» оказывается тема «насилия в семье» («домашнего насилия») или, если говорить по существу, – применения силы (власти) внутри семьи. Здесь, чтобы увидеть «лес», необходимо несколько отвлечься от «деревьев».

Одним из рабочих определений идеологии современной западной цивилизации является либеральный гуманизм, который духовно образованными философами и учеными определяется как антропоцентризм (человекобожие) или просто богоборчество, где под видом любви к человеку и заботы, проводятся такие идеи и практики, которые на самом деле уничтожают его. Человек там «превыше всего», Бога и Его заповедей, всего священного и возвышенного, другого человека. И одновременно ниже собственных желаний, страстей, прихотей, а также внешних показателей общей и даже частной экономической эффективности. Ключевым понятием здесь изначально выступила свобода, воспетая на Западе как «высшая ценность» даже на религиозном уровне.

В то же время подлинное христианство говорит о неотчуждаемости (а значит, внеположности иерархии ценностей) свободной воли человека и ее свободного выбора, но не абсолютной. А также о гораздо более высоком статусе внутренней свободы человека, связанной с использованием свободной воли для выбора добра и любви как его высшей формы, которые и являются высшими ценностями. Как раз для их достижения и требуется ограничение свободы воли – прежде всего, самоограничения, а далее – и определенного рода внешних ограничений, которые и составляют общественный уклад человеческой жизни (основу культуры). Крайне важна доброкачественность этих внешних ограничений и соответствующий им благообразный уклад жизни человека (общества), который условно можно называть консервативным или традиционным. Но даже разные формы излишних внешних ограничений (вплоть до рабства) никогда не считались в Христианстве критичными для внутренней свободы (в отличие от максимального их снятия, либерализации хаоса произвола) и требующими решительного революционного свержения, притом вместе с носителями власти в семье и государстве. Западное же восприятие христианства превозносит и полагает самодостаточной именно такую свободу, последовательно подрывая традиционный (консервативный) уклад жизни.

Внутренние и внешние ограничители нашей свободной воли, которая у человека имеет свойство склоняться преимущественно к злу, всегда означают применение разумной силы. Такое применение силы как проявление власти является при самоограничении – обязанностью, а при ограничении внешнем, общественном, – единством права и обязанности. Эти права должны быть ограничены, причем с внимательным учетом того, какие именно права, кому и по отношению к кому они принадлежат. Но ни в коем случае не урезаны в законных пределах и, тем более, не устранены, как этого хотят и требуют сторонники примата индивидуальной свободы, – исходя из своих как геополитических интересов, так и либерально-гуманистической идеологии.

Выступая в защиту «ненасилия», его сторонники, однако, склонны так или иначе прибегать к нетрадиционным формам насилия: необоснованному вмешательству со стороны государственной власти, особенно официальных служб с делегированными государством полномочиями, зачастую легально подконтрольных и даже финансируемых иностранными фондами и иными «гуманитарными» структурами. Нахрапистым образом Запад здесь, как и везде, навязывается белорусам в качестве учителя со своей искаженной трактовкой христианских ценностей, либо прямо требует их заменить «общечеловеческими». Отметим, что аналогичное чередование «этики ненасилия» и «мирной силы» данные учителя оказывают и по вопросу государственного обеспечения правопорядка, что красноречиво наблюдается во время публичных волнений в разных странах. Западные элиты хотели бы максимально сковать или даже парализовать государственные вооруженные и правоохранительные силы (вплоть до органов государственной безопасности), позже заменив их своим «миротворческим контингентом» и агентами спецслужб.

Данная аналогия особенно усиливается традиционным пониманием христианской государственности не как формы общественного договора, компромисса или организованного господства, преобладающей в западной теории и практике, но как большой семьи, которая, вместе с тем, не должна вступать в противоречие с малой семьей и подменять ее предназначение, права и обязанности, но, напротив, укреплять ее. Неудивительно, что проблема применения силы находит свое особое проявление и в «большой семье» – в частности, и по такому вопросу, как смертная казнь. Как известно, Евросоюз ревностно добивается не только от своих членов, но и от других стран (кроме, конечно, США) введения полного запрета или хотя бы моратория на смертную казнь, апеллируя к христианскому милосердию, соблазняя этим порой даже представителей церковного сообщества. В то же время Церковь на протяжении истории не только никогда не выступала за отказ от смертной казни, но, наоборот, порой была вынуждена богословским образом отстаивать ее, конечно, с указанием на ряд важных условий [4, с. 42, 178]. И в этом доказательстве находилось место не только справедливости и заботе об общественном порядке и спокойствии, но, как, ни парадоксально для кого-нибудь прозвучит, как раз милосердию к самим посягающим на закон и даже к приговоренным преступникам (как последнее средство их раскаяния перед Вечностью и искупительного смиренного страдания).

В самой семье проблема насилия и применения силы довлеющее выражение получают в отношениях мужа к жене и родителей к детям. Соответственно, по этим двум направлениям и разворачиваются противодействия либерально-принудительных сил – во-первых, идеологические, во-вторых, организационно-практические. Однако в обоих случаях наблюдается одинаковая тактика шельмования и сковывания благотворного применения власти и одновременной институциализации и провоцирования вредоносного насилия. Всеми способами опровергается христианский подход к этой проблеме. Согласно последнему, применение физической и психологической силы ни в коем случае не является самодостаточным и должно дополнять поощрительные и увещевательные меры. Однако часто оно оказывается необходимым и даже кардинальным средством не только для решения проблемы и поддержания порядка, но для предотвращения уже полномасштабного и бессмысленного насилия, сопровождающего общий рост бесчинства и чувства безнаказанности. Более того, уклонение от данной семейной обязанности рассматривается как проявление малодушия, человекоугодливого попустительства, а при определенных признаках – и безразличия, признаваемого часто худшим из зол [5]. Но даже в случае необоснованного, греховного семейного применения силы существует его значительный диапазон, при котором подвергающиеся ему призваны проявлять терпение и смирение (часто несущее подлинное умиротворение в семью, спасающее ее) и не прибегать к привлечению третьих, а особенно посторонних лиц, организаций и ведомств.

Данное представление о семейном применении власти является неотъемлемой составляющей христианского образа семьи, в котором, как неизменно патриархальном, муж является господином с главным призванием – заботы о внешней защищенности семьи и внутреннем ее устроении (1 Пет.3:1–6), а во всей семье поддерживается иерархический и одновременно доверительно-личностный порядок. Церковь в нем мужа как главу семьи уподобляет самому Богу, а жену с детьми – Церкви с ее чадами (1 Кор.11: 3). Мирское приложение данного священного образа семьи к повседневной жизни со всеми ее частностями было закреплено в ряде плодов творчества, наиболее известным из которых является труд инока Сильвестра времен духовного и общественного расцвета Руси «Домострой», в котором предельно возможным для обобщения рассуждением устанавливаются сочетания семейного порядка и благочинной свободы действия в нем, принудительных и побудительных способов их соединения и поддержания. Безусловно, для современного западного образа мысли невыносимыми являются уже сами употребляемые здесь понятия. И, однако, на наш взгляд, именно данный образ устройства семьи на протяжении столетий обеспечивал как подлинное семейное счастье ее членов, семейный мир и покой, так и процветание семьи как таковой во всех ее преломлениях на благо ее членов, Отечества и каждой самостоятельной личности.

Современная западная либерально-насильственная идеология предлагает взамен описанному христианскому образу модель «демократичной семьи», в которой первичным субъектом являются обособленные индивиды, между которыми на равноправной основе будут выстраиваться договорные (в «идеале» даже контрактные, под судебным надзором) отношения. Права здесь первичны, а всякие формы властного принуждения запрещаются – как физические, так и психологические. Хотя поддержание такого «порядка» тут же естественным путем требует особых прав для исконно подчиненных членов семьи (жен и детей), которые превращаются в их власть. Более того, нарушение богоустановленного порядка неизменно ведет ко всяческому выпячиванию своей незаконной власти и злоупотреблению ей, что, в конечном счете, выливается в то самое «противоборствуемое» насилие – особенно в психологической форме манипуляции и шантажа.

Формируется дерзость, непочтительность и недоверие среди ближних. Совершенно невозможным в такой семье становится осуществление воспитания, передачи детям образов правильного отношения между разными полами и поколениями (источник последующих перверсий), ограждение психологически более слабых членов семьи (женщин и детей) от их собственных безрассудно-порывистых и опасных поступков. Причем не в теории, а на практике западные наблюдатели за «ненасилием» особенно зорко следят за ограждением от «насилия» таких саморазрушающих прав несовершеннолетних, которые предусматривают участие в соблазнительных и растляющих мероприятиях и увеселениях. Таким образом, перед нами предстает сущность данной троянской программы западных транснациональных элит: снятие законного и благотворного применения силы в семье, доведение членов семьи до произвола и затем уже до необузданного насилия.

Осуществляется это не только стихийным способом в условиях насильственной либерализации семейных отношений и права, но и активным внешним вмешательством. Здесь весьма кстати «антисемейным диверсантам» приходится само упразднение семейной иерархии: поддержание безвластного равноправия, «горизонтальных отношений» и незаконной «власти подчиненных» требует вынесения власти вовне и передачи ее третьим лицам. На первом этапе на эту роль ими выдвигается государство. Но последнему либеральная элита, разумеется, не доверяет и, кроме того, имеет стратегической целью упразднение национальной государственности как таковой (в том числе и через подрыв семьи). Кроме того, у государства нет средств и, зачастую, желания, которые бы позволили проводить усердный и всеохватывающий надзор за семейным «ненасилием». И здесь «на помощь» приходит сложная организационная структура, сходящаяся в одном центре на надгосударственном, глобальном уровне. Анализ этой еще формирующейся транснациональной политической структуры, ее подструктур, преследуемых ими целей, всегда прикрываемых благовидными предлогами, требует отдельного рассмотрения.

Среди юридических мер в плане «защиты семей от семейного насилия» выдающееся место принадлежит такой институциональной инновации, как система ювенальной юстиции, включающая особые суды, особую ювенальную нормативную базу, уполномоченных по делам детей, органы социального контроля за детьми и родителями. Одним направлением данной системы пытаются подменить якобы недостаточную систему государственного надзора за неблагополучными семьями и делами несовершеннолетних, традиционных органов охраны правопорядка и общего законодательства. Здесь концепция исключительно «мягкого наказания», ненасильственных методов воздействия на молодежь, в том числе уже проявившую склонность к противоправному поведению, вносит заметный вклад в последующий рост насилия в среде молодого поколения и в целом его криминализацию.

Другим направлением стремятся вывести молодежь из-под воспитательного воздействия родителей с нацеленностью на совершенное изъятие детей из семьи. Одновременно в странах, принявших ювенальную юстицию, проводится кампания по закрытию государственных детских домов с замещением их частными приютами, сосредоточенными на скорейшей, и обычно платной передаче их в приемные семьи с преимуществом, отдаваемом иностранным усыновителям, для чего приветствуется общая либерализация законодательства [6]. Данная практика также встроена в более общие глобальные стратегии «семейной модернизации», связанные с расширением прав однополых (и, тем самым, бесплодных) «браков», участники которых обычно более состоятельны и влиятельны и ищут возможности усыновления (на славян предъявляется особый спрос) с постепенной легализацией педофилии и, наконец, использованием специфических репродуктивных технологий. Кроме того, такие «изъятия» служат становящимся все более популярными достижениям высокотехнологичной медицины в области трансплантации и омолаживания, предполагающими использование как «абортивного», так и «постнатального материала».

К «насилию над детьми», от которого требуется защита, нередко относятся не только легкие воздействия на мягкие места тела и иные телесные наказания, но и такие проявления духовно здоровой семьи, как приучение ребенка к постному воздержанию от скоромной пищи, и даже многодетность, сопровождающаяся понижением уровня семейного среднедушевого дохода и, в частности, доступного объема карманных денег у детей. При рассмотрении непосредственно силового воздействия игнорируется сильная преувеличенность насилия (преступного применения силы), совершаемого в семье, в сопоставлении с общим насилием, составляющего, например, в Беларуси менее 3 % от последнего [7]. Практикой ювенальной юстиции дети всячески натравливаются на своих родителей, приучаются к отстаиванию своих прав, к тому, чтобы доверять свои трудности и сомнения «не давящим» на них (в особенности, не морализирующим) посторонним лицам и к доносительству на своих родителей в специальные службы.

Более утонченным является противодействие семейному применению силы (власти) к женщинам, тем более что здесь имеет место действительное и гораздо более распространенное до обыденности неоправданное насилие супругов над супругами (до грубого рукоприкладства и изнасилования). Идея приютов для жен с последующей их «передачей новым владельцам» (как в случае с детьми) пока может лишь вызвать подозрение в умопомрачении (впрочем, судя по телевизионному реалити-шоу «Обмен женами», процесс уже пошел и набрал обороты), тем более что взрослые женщины хуже поддаются вовлечению в доносительство. Зато они легче детей поддаются революционному духу, семейному бунтарству, чему активно способствуют психологические службы, или принимающие гендерную идеологию государственные и частные консультанты.

Вместе с тем, помощь подвергающимся разовому или хроническому насилию женам составляет немаловажную задачу для государства и гражданского общества в нем. В этой области можно приветствовать попытку Союза сестричеств, действующего под духовным окормлением белорусского Экзархата Русской Православной Церкви, организовать такую помощь (включая предоставление временного убежища), к которой могут подключиться монастырские обители. Понятно, что такая помощь – именно в психологическом отношении – требует особой духовной мудрости. Интересно, что к тесному сотрудничеству с Союзом устремился исповедующий гендерную доктрину ЮНФПА, который вознамеривается направить церковную организацию по пути побуждения потерпевших женщин к борьбе против мужчин вплоть до обретения независимости от них. И руководство Союза сестричеств откликается на этот порыв западного института глобальной либерализации [8]. Хотя в большинстве случаев, по свидетельству православных психологов, сами жены провоцируют насилие со стороны мужей, но даже и в случае беспричинной агрессии они призваны Церковью и христианским вероучением по возможности ко смиренному перенесению проявлений оной для сохранения семьи и спасения своей души и душ своих ближних (1 Кор.7: 13–16).

Всякая обстоятельная критика хороша, когда она завершается созидательными предложениями. Осуждение «борьбы с насилием» методами подмены понятий, либерализации и подрыва патриархальной семьи не означает отказ от противодействия ему как таковому. Вместе с тем, для христианского сознания очевидно, что подлинная и разумная (если угодно, научно обоснованная) борьба с насилием заключается в противодействии ее внутренним причинам, коренной из которых является гордыня, а самой приближенной к насилию – страсть гнева, возникающего в ответ на тем более широкий круг предметов, чем глубже укоренена гордыня. В свою очередь, эта борьба на внутреннем уровне содержит положительную и отрицательную программу. Первую можно представить как воцерковление личности и народа; научение борьбе со страстями, самоограничению и самоуправлению; нравственное воспитание в добродетелях и особое привитие тех из них, которые предотвращают насилие; приобщение к высоким личностным образцам и примерам. Вторая включает всестороннюю общественную борьбу с растляющими образами и привычками и их укоренением в жизненном укладе. К примеру, с теле- и видеопродукцией, концертами агрессивной и в целом страстной музыки, участием в неоязыческих клубах и субкультурных сообществах, наркотизацией и алкоголизацией, с которой связана львиная доля насилия в семье и т. п. Можно ратовать еще и за восстановление государственно-общественных органов нравственного цензурирования.

Однако и прямое, реактивное противодействие правоохранителей семейному насилию также необходимо как вспомогательная мера. Но, во-первых, существующего законодательства и организационных форм в целом достаточно для такого противодействия (что не отменяет возможность их совершенствования) – вопрос переходит на уровень подготовленности и добросовестности работников соответствующих органов, а также достаточной материальной и кадровой обеспеченности. Во-вторых, необходимо на основе совместного общественного обсуждения четко определить неприемлемые формы насилия и отделить от них традиционные формы применения силы как проявления власти в семье, одновременно разработав защиты от попыток смешать и спутать эти виды. А также соотнести меры общественного противодействия насилию (наказание, ограничение прав) с серьезностью форм его неправедного, преступного употребления, в том числе и в отношении нефизических форм применения силы.

Усилия государственной власти и ее органов целесообразно направлять не на сплошной и жесткий контроль за семьей, а преимущественно на поддержку ее духовно-личностного и материального благополучия и развития. В отношении же проблемных семей, в которых уже зафиксированы случаи неприемлемого насилия по отношению к женщинам, детям или старикам, целесообразно обратиться к наработкам советского опыта профилактической и опекунской государственно-общественной работы с такими семьями. Главная цель здесь – внутреннее преодоление, прежде всего, причин возникающего насилия без нарушения целостности самой семьи и создания прецедента ее разрушения. Тем более, теперь у государства появился мощный союзник в лице Церкви. Незадействованным резервом можно считать тесное взаимодействие и сотрудничество государства с церковными общественными объединениями (например, просветительскими, психолого-реабилитационными), которые все без исключений среди первостепенных своих приоритетов имеют как раз возрождение и утверждение крепкой, любящей многопоколенной и многодетной семьи.

В России среди наиболее известных таких общественных движений можно назвать «Народный собор», «Семья, любовь, отечество», «Ассоциации родительских комитетов и сообществ», «Российский детский Фонд» и иные. Именно на их основе, на Всероссийском совещании семейно-родительской и православно-патриотической общественности на тему защиты семьи и России в 2014 году был создан Общественный Координационный совет по защите семьи, детства и духовно-нравственных ценностей. Данным организациям, в частности, удалось отстоять традиционную семью перед лицом Государственной Думы, отменившей в 2017 году принятый ранее на основании концепции «борьбы с домашним насилием» так называемый «закон о шлепках», и «спикер которой Вячеслав Володин признал, что депутаты ранее не слышали обоснованные аргументы и возражения гражданского общества» [9]. В Беларуси, в том числе благодаря принципиально иному типу парламентского представительства, народные депутаты изначально оказались по другую сторону баррикад с лоббистами доктрины «ненасилия».

На белорусской земле с некоторым отставанием также происходит становление единомышленных организаций. К организациям, которые отстаивают нравственные идеалы традиционной семьи и оказывают непосредственную поддержку семьям в трудных жизненных ситуациях, работают с детьми, подростками, молодежью, можно отнести МБОО «Город без наркотиков», Фонд преподобной Евфросинии Полоцкой, МОБО «Матуля», Благотворительный Фонд «Открытые сердца», ГБОО «Центр поддержки семьи и материнства “Мамалето”», Центр поддержки семьи материнства и детства «Покрова», Гродненский центр защиты жизни и семьи «Радзiма» и ряд других. Нельзя не отметить и большой вклад, который внесла в дело возрождения семьи республиканская государственно-церковная программа «Семья – Единение – Отечество».

Очевидно, что пришло время совместными усилиями государственных органов, Церкви, патриотических просемейных общественных движений и научной общественности, необходимо выработать самобытную восточнославянскую семейную политику как альтернативу ее западной, либерально-гуманистической модели и возрождать соответствующий уклад и благоприятствующий ему общественный фон. Эта семейная политика будет служить и важной составляющей «белорусской национальной идеи», и подлинно белорусским (и общерусским) словом на союзном с Россией, евразийском и в целом планетарном международном уровне с поистине мессианским значением.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

 

1. Лукашенко жестко раскритиковал законопроект о противодействии домашнему насилию // БЕЛТА – Президент [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.belta.by/president/view/lukashenko-zhestko-raskri.... – Дата доступа: 29.01.2019

2. Игорь Марзалюк: Проект закона о противодействии домашнему насилию противоречит традиционным ценностям // Информационный портал Собор.by [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://sobor.by/videonews/Igor_Marzalyuk_Proekt_zakona_o_pro.... – Дата доступа: 29.01.2019

3. Концепция национальной безопасности Республики Беларусь [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://mchs.gov.by/kontseptsiya-natsionalnoy-bezopasnosti-r.... – Дата доступа: 29.01.2019

4. Иоанн (Снычев) митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский. Самодержавие духа: Очерки русского самосознания / митропол. Иоанн (Снычев). – М.: Институт русской цивилизации, 2007. – 528 с.

5. Медведева, И.Я., Шишова, Т.Л. Ненаказанный сын – бесчестье отцу / И.Я. Медведева, Т.Л. Шишова // Журнал «Золотой Лев». – №259–260 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://zlev.ru/index.php?p=article&nomer=49&article=.... – Дата доступа: 29.01.2019

6. Медведева, И.Я. «Адская машина» международного усыновления / И.Я. Медведева // «Завтра» [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://zavtra.ru/blogs/adskaya-mashina-mezhdunarodnogo-usyin.... – Дата доступа: 29.01.2019

7. Семейное насилие, правовые последствия правонарушений в сфере семейно-бытовых отношений / Сайт Речицкого районного исполнительного комитета [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://rechitsa.by/rovd_famyli_info.html. – Дата доступа: 29.01.2019

8. Вольнинский, Н.А. Ювенальная юстиция: Кому надо, чтобы Церковь боролась с домашним насилием? / Н.А. Вольнинский. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.novorossia.org/uvi/3621-komu-nado-chtoby-cerkov-b.... – Дата доступа: 19.10.2018

9. Антиювенальный поворот Госдумы // Информационно-аналитическая служба «Русская народная линия» [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://ruskline.ru/news_rl/2017/01/11/antiyuvenalnyj_povorot.... – Дата доступа: 19.10.2018

Картина дня

наверх